За кулисами любви - стр. 27
– Тогда это серьезное чувство. И может далеко зайти. Ладно, я согласна, давай поговорим, раз в поезде молчали. Тем более что мне в одиночестве всякие мысли в голову лезут.
– Расскажешь? Две головы лучше, мысли будут вынуждены разделиться, и с ними проще справиться.
– Я вчера поняла, что мне тридцать шесть лет, и что мой сын вырос. И что мне надо как-то привыкать жить без него. А сперва я даже радовалась, что он уехал в Питер поступать, потому как – свобода. Как говорится, не так с вами хорошо, как без вас плохо… Ты что? – вдруг заметила Лера выражение его глаз, сменившее обычную спокойную серьезность. – Я что-то не то сказала?
– Нет, все в порядке. Просто… Я тебе потом как-нибудь расскажу, – и вернулась привычная нейтрально-незаинтересованная маска.
– Вот, сначала поговорим, а теперь – потом расскажу. Нет, давай все равно что-нибудь рассказывай, чтоб на паритетных началах. Например, почему ты меня в поезде пожалел, приютил и обогрел? Из человеколюбия или имел далеко идущие корыстные планы?
– Конечно, планы имел. Корыстные. Ты слишком хороша для простого человеколюбия.
– Доброе слово и кошке приятно. Кстати, кошек ненавижу! Я красивая? Или обаятельная? Или ты любишь рыжих?
– Ты… неактивная, – не сразу подобрал определение Валерий. – Ты на меня не обращала внимания, хотя я все время попадался тебе на глаза. Ты как-то сквозь меня смотрела. Это меня заинтересовало – на синий чулок ты не похожа…
– Спасибо, – вставила Лера.
– …И никакого кокетства. А сейчас женщины флиртуют так агрессивно, что приходится уходить в глухую оборону, иначе сметут. У меня недавно друг развелся, как узнали дамы в конторе – страшное дело! Все журналы ваши: возьми его, выбрось его, заведи другого…
– Почитываешь? – удивилась Лера.
– Да нет, обложек хватает. А ты целый день молчала, даже как меня зовут, не спросила. Вообще ничего не спросила. Я сразу понял – уникальная женщина.
– Я активная, – созналась Лера. – К сожалению, ты даже не представляешь себе, какая я активная и эмансипированная, как я умею вот так взять мужчину и – ам! Но сейчас мне лень. Я в отпуске. Я отдыхаю.
– И что у тебя за работа такая, что устала мужчинами питаться? – поддержал беседу Валерий.
– Людоедом на полставки в одной солидной фирме. Не боишься?
– А надо? Я невкусный.
– Нет, ты даже очень ничего.
– Я рад, что тебе нравлюсь.
– Ты здесь по делам? – предпочла Лера сменить тему.
– У меня здесь дед живет. Я к нему приехал.
– Ты из Питера?!
– Нет, я родился в Москве и жил там до армии. И дед с бабушкой в Москве жили. Она – москвичка, он – ленинградец, и все уговаривал ее переехать. Пятьдесят семь лет вместе прожили, и пятьдесят семь лет он ее уговаривал.
– И как? – искренне заинтересовалась Лера. – Уговорил?
– Нет. Бабушка умерла, и он переехал. Уже третий год здесь живет. А там бы он умер один.
– А сколько ему лет?
– Восемьдесят шесть.
– Ого!
– Он у меня молодец.
– Ты его любишь… – улыбнулась Лера.
– Он меня вырастил. Он и бабушка.
Возникла пауза, как будто Валерий ждал еще вопроса, но Лера опять предпочла не углубляться. Они еще слишком мало знакомы, чтобы выкладывать друг другу подробности своей биографии. К тому же Лера понимала, что если она проявит излишнее любопытство, то долг вежливости заставит ее рассказывать о себе – а этого ей не хотелось. И она поинтересовалась: