За каменной стеной - стр. 20

– Подкармливать меня тоже не надо.

– Могла бы хоть вид сделать, что не поняла моих намерений! – вновь добродушно отозвалась Надежда Ивановна. – Может, передумаешь?

– Нет, спасибо.

– Хорошо, как хочешь. Ну, расскажи мне, Снежана, о своей жизни. Откуда ты, чем занималась, что любила?

Заученными фразами девушка рассказала ей про село Костиково и чем оно отличается от поселка, что закончила какой-то колледж, что приехала сюда и снимает комнату.

– Не густо. А родители? Где они?

– Умерли. Очень давно, – сдавленно ответила та и уткнулась в тарелку.

– Ты росла в детском доме?

– Нет.

– Понятно. И как отношения с тетей?

– С какой тетей?

– Ой, прости, хотела сказать, с бабушкой.

– С бабушкой?

– У тебя нет ни тети, ни бабушки, – произнесла женщина словно самой себе. – Тогда кто же тебя воспитывал?

– Никто не воспитывал. Сама росла, – чуть злее, чем собиралась, ответила Снежана.

– Ясно. Хорошо. Тоже дело.

Они несколько минут молчали, медленно пережевывая обед. Надежда Ивановна рассматривала собеседницу с легкой грустью, как смотрят на давно выросших, но всё ещё не повзрослевших детей.

– Почему ты накинулась на того мужчину? – неожиданно спросила та.

– Какая уже разница.

– Прости мне моё любопытство, но не часто увидишь маленькую девушку, которая разбивает тарелку о голову незнакомца.

– Откуда вы знаете, что мы не знакомы?

– Ниоткуда. Просто со стороны так показалось.

– Я была не права? – опустив глаза, спросила Снежана.

– Не знаю, может, и права, но точно неосмотрительна.

– Он приставал к Юле.

– Почему она сама не остановила его?

– Тогда я подумала, что она не может, что она испугалась и замерла. Они всегда этим пользуются.

– Кто?

Девушка отвернулась и посмотрела на метель.

– Я не знала, что он её парень, – когда она продолжила, ветер стих и снег вновь стал медленно порхать. – Они поругались. И он пришел мириться. Но выглядело всё это...

– Я понимаю, о чём ты, – кивнула Надежда Ивановна.

– Никто не захотел заступиться. Я думала, все боялись.

– А ты не боялась?

– Я больше ничего не боюсь, – решительно заявила Снежана.

– Вот как. А надо бы. Тот мужчина мог заявить на тебя.

– Он и заявил.

– Плохо. Начинать жизнь со статьи очень плохо.

– Они все знали, кто он.

– Девочки?

– Да. Все они. Каждая. Но никто не сказал мне. Они просто сидели и смотрели.

Женщина подперла подбородок, внимательно слушая. Много дней девушка безропотно несла в себе все обиды и печали и продолжала бы нести, но в Надежде Ивановне было что-то давно забытое, теплое, пахнущее домом, покоем, и Снежана невольно приоткрыла дверь своей души.

– А потом они меня отчитывали, унижали. Но ведь виноваты в случившемся были только они. Если бы хоть кто-то сказал мне, ничего бы не произошло.

– Плюнь. Не обращай внимания. Ты ещё молода и обязательно найдешь, с кем подружиться.

– Мне не нужны друзья, дело совсем не в этом.

– Думаю, как раз в этом.

– Нет, расстраивает то, что они считают себя выше меня. Но они и понятия не имеют о моей настоящей жизни...

– Настоящей?

Девушка запнулась и испугалась собственных слов. Она была так спокойна, расслаблена, что не заметила, как сказала лишнее.

– Забудьте. Не знаю, зачем вообще начала говорить. Обычно я молчу.

– Ты устала.

– Нет.

– Да. Ещё как! – женщина улыбнулась. – Не знаю, что ты несешь в себе, но этот груз очень давит. Да так, что ты этого даже не замечаешь.