За грибами в Лондон (сборник) - стр. 44
– Это я, тело! – произношу я и отдаю трубку. «Холланд-тоннель» ему важнее меня!
– Ну все понял! Пока! – устало говорит Михаил.
– Операция «баба с возу» не удалась! – резюмирую я.
– Зато посмотрим Нью-Йорк! – стоически улыбается Миша. Последний мой друг. – Да, вот так! Месяцами не видимся! – добавляет он.
И это в городе самых развитых коммуникаций! Прячет мобильник в бардачок. Первое мое взаимодействие с мобильником не принесло результатов, и так я до сих пор не пойму: мобильник – это символ всесилия или полного бессилия? Медленно движемся «в железном стаде». Как первопроходцы, прокладываем путь. А им было легко? Бизоны, говорят, стояли стеной. Правда, не такие стальные, как эти, и не такие вонючие.
Проезжаем тесный, грязный невысокоэтажный Бруклин – сначала негритянский (это заметно), потом еврейский: толпы в черных лапсердаках и шляпах.
– Тут у нас ювелиры… алмазы рекой!
Чувствую, не увижу их никогда! Выезжаем на берег неширокой Ист-Ривер. Могучие мосты слева и справа. На том берегу – «горный хребет» из небоскребов. Наконец-то!
– Да. Моща! – восклицаю я.
– Вот где мы сейчас стоим – самый фешенебельный район в Бруклине! – говорит Михаил.
(Здесь, в одном из богатых домов, настигнет смерть Иосифа Бродского – в шикарной двухэтажной квартире. Вот оно, непрестанное американское стремление вверх, к успеху. В прежней полуподвальной квартирке на Мортон-стрит жена, наверное, успела бы помочь или вызвать «Скорую». А тут только утром увидела его тело в кабинете на втором этаже. Вот как опасно высоко залезать!)
Через огромный, железный, грохочущий Бруклинский мост переезжаем в Манхэттен. Нижний Манхэттен. Тесная Уолл-стрит с выстроенной «под классику» биржей – где бурно продолжает решаться судьба мира.
Старинный форт на самом краю Манхэттена: отсюда отстреливались от англичан. Заря американской истории!
– Смотри! – восклицает Михаил.
Смотрю в небо, над домами – и вижу странный луч света, уходящий далеко вверх.
– Это просвет между башнями-близнецами. Они в дымке сейчас.
Символ американского величия, самых передовых технологий, превосходства во всем! Но дальше десятого этажа их сейчас не видно.
– Одна, кажется, на полтора метра пониже! – говорит Михаил. – В какую пойдем?
Пытаюсь хоть как-то обозначить себя на фоне такого величия.
– Давай в ту, что пониже! – шучу я. – Зачем лишний риск?
Мы входим в мраморный холл. Открываются дверки. Скоростной лифт (естественно, самый скоростной в мире) идет легко и почти неощутимо: лишь немножко придавливает.
Выходим на самый верх. Теряю равновесие и устойчивость. Стеклянных стен как бы нет – чувствуй высоту и пространство: ты паришь надо всем.
Вниз и вдаль – бурное водное пространство, крохотная зелененькая статуя Свободы с факелом на островке… Как страшно, наверное, падать отсюда!
Свобода не для дураков
Наутро Михаил, добрый и терпеливый, доставил меня на радиостанцию «Свобода», где я должен был выступать. Здесь меня ждут! Петя Вайль: таким я его мысленно и видел – могучий, бородатый, толстый и теплый, настоящий Микула Селянинович… если я ничего не путаю в школьной программе. Обнявшись, мы лупим друг друга по спине. Вот она, радиостанция «Свобода»! Чуть отстранившись, оглядываю. Скромная комнатка… Сколько народа слушало «Свободу»! Вскоре появляется Петин «подельник» – Александр Генис, неразлучный соавтор его. В отличие от могучего и добродушного Пети, Александр напоминает пирата, вид у него скорее коварный – пронзительный, насмешливый взгляд из-под косой челки, нос, как ятаган. Мы крепко обнимаемся. Заочно любим друг друга давно: таких понимающих меня людей даже в Питере нет! Уходим в комнатку с микрофоном. Отсюда весь русский мир завораживал голос Довлатова. Спорил со мной заочно на этой станции – а вот очно не пришлось. Писал, что ждет меня, – но не дождался. Более важные образовались проблемы. Два месяца, как его схоронили, но многое тут еще напоминает о нем: доска, заполненная вырезками из газет… приколотые к стене его карикатуры. Запомнилась «Рой Медведев» (популярный тогда политик и публицист) – изображенный карандашом Довлатова «рой медведев», вьющихся вокруг кремлевской звезды.