За гранью. Кома. Часть 1 - стр. 23

– Котёнок мой. Расти в-о-т такая большая. Я скучала по тебе, растрёпа, – ставила на пол и, поправляя косички, жаловалась: – Никто тебя не причешет так аккуратно, как я. Скорее бы ты выросла.

Минуты, проведённые с мамой, въелись в память. Равнозначная любовь вечна. Ах, как я любила кружиться с ней и хохотать до колик в животе, захлёбываясь счастьем. А потом, шатаясь, падать от головокружения.

Если приходил папа, все было иначе. Мальчишки замирали при виде его форменной шинели, разглядывая погоны со звёздами, с опаской трогали золотые пуговицы на мундире. Они с завистью провожали взглядом и трепетали от восторга и уважения. Меня обуревала гордость, ведь он был примером для мальчишек.

Любовь к родителям одна из составляющих детского счастья.

Я пережила желанные мгновения снова. Это был мощный стимул жить дальше, хотя я была не уверена, что нахожусь на грани жизни и смерти.

Через много лет я осознала силу родительской любви.

Тоска по отцу разорвала сердце. Грустно, что я не увижу родное лицо, не расскажу о проблемах, не коснусь мужественного плеча. Беспредельная печаль терзала душу.

Тоска по Адаму была иной. Сердце сжималось от одиночества, но мысли возвращали к любви.

Листая страницы жизни, будто роман, я не могла остановиться. Словно свыше дали право прожить прошлое, чтобы оценить чувства, найти ответы и сделать выбор.

Будто кто-то сейчас решал задачу, – жить или нет.

Кому это подвластно?

Время перетекло из ночи в день, заполнив грустью пустоту души. Под конвоем воли я ходила на работу, интерес к которой улетучился разом с потерей Адама. Рухнули представления о долгой семейной жизни. Деньги, стоящие во главе угла, теряли актуальность, желание пополнить карманы рассыпалось. Азарту пришёл конец.

Дурацкие вопросы коллег о настроении вызывали злость. Дочерей, жаждущих родительского тепла, я оставила на теплые руки бабушки.

Хорошо бы выплакаться в чью-нибудь жилетку. Но есть огромное «но!».

Чужие уши несут опасность злословия, от которого не избавиться, как от заразы. Я не ждала жалости. Проблемы я не навешиваю другим. Смело скажу, что горжусь этой чертой характера.

Знаю, как не хочется вникать в чужие горести, имея в избытке свои. Вечно плачущие люди наводят тоску и раздражают. Не делясь с подругами перипетиями, я желала слыть загадочной, энергичной, радостной, отзывчивой и улыбчивой женщиной. Именно такой я себя видела.

Есть в моем списке знакомые дамы, с которыми я избегала встреч только потому, что они умело вселяли тоску, выплёскивая неудачи на мою голову. После беседы с ними, я ощущала липкую грязь от словесных помоев. С облегчением покидая общество нытиков, я зарекалась не уподобляться им.

В девиз общения с людьми я заложила идею не надоедать им проблемами, не лезть со своим уставом в чужой монастырь. Разве не унизительно ощущать на спине сочувствующие взгляды, слышать умозаключения о несчастной доле.

Жалкий образ неудачницы я отвергла. Закрываясь от мира, я сдерживала лавину осуждений.

Скверные моменты непременно заканчиваются, а вынесенный сор из избы, оставляет след грязи в людской памяти.

Как и в прошлый выходной, я пережила тягостные моменты. Проснувшись ни свет ни заря, я долго мусолила в голове каламбур из волнующих снов. Ночь в пробуждениях и мыслях разбила тело на осколки. Депрессия укоренилась, ее удушающие лианы обвивали душу, питаясь остатками жизненных сил.