За деньги - стр. 35

Расстилаю белоснежное полотенце на пол. Приподняв глаза, замечаю внушительный бугор в районе ширинки и расстегнутый кожаный ремень.

– Наведи здесь порядок, – снова приказывает Амир, убирая ноги.

Он наклоняется, чтобы плеснуть виски в стакан, и задумчиво наблюдает, как я, опустив ковшик в таз, осторожно несу все это в ванную комнату. Боковым зрением замечаю, что как только я выхожу из гостиной, Хаджаев поднимается и следует за мной.

Дверь хлопает дважды. Воздуха будто меньше становится. Помыв руки, едва успеваю сбрызнуть лицо прохладной водой.

Амир наваливается сзади, резко толкнув меня к стене. Взвизгиваю от температурного перепада: грудь и живот упираются в ледяной кафель, а сзади прижимается горячее мускулистое тело.

Лучше б он сдох.

Потерпел крушение.

Разбился…

Но Хаджаев, живехонький, шелестит упаковкой презерватива и тяжело дышит мне в спину.

– А-амир, – жалобно пищу, потому что между ягодиц чувствую противную, холодную смазку. – Ты же не будешь…

Тело сковывает приступ ужаса.

Руками глаза прикрываю. Не верю, что это со мной происходит. Слишком быстро все. Неправильно. Жуть как неправильно и несправедливо.

Головка члена упирается в анус. Я внутренне сжимаюсь, не пуская ее в себя. Паника раздувает шум в ушах. Так страшно мне еще никогда не было.

– Пожалуйста… Амир, не надо… – скулю от боли.

Снова плачу, прошу и умоляю. А затем с облегчением прикладываюсь лбом к стене, когда член скользит ниже и проникает внутрь.

– Спасибо, – всхлипываю, выгибаясь. – Спасибо…

– Ты, может, заткнешься? – цедит он, перекидывая мои волосы на грудь и грубо фиксируя шею сзади.

Чтобы уменьшить натяжение между ног, пытаюсь привстать на носочки, но сильные руки крепко удерживают. Звуки в ванной комнате становятся все порочнее.

Мужские бедра впечатываются в мои отрывисто: шлепками и резкими ударами. В какой-то момент Амир подхватывает мою ногу под коленкой и приподнимает ее. Приятнее не становится, но хотя бы не так больно.

Между нами влажно и скользко. И все это ужасно примитивно и по-животному. Просто поверить не могу, что кто-то из женщин занимается этим не за деньги, а по собственному желанию.

Тело горит до такой степени, что кафель подо мной согревается.

Амир совершает финальные толчки и больно щипает шею напоследок. Я в очередной раз ойкаю, всхлипываю и стремительно оседаю на корточки. К стене приваливаюсь устало.

Хаджаев выбрасывает презерватив в мусорное ведро. Включает и тут же вырубает воду, а затем извлекает из кармана брюк бумажник, отсчитывает деньги и небрежно, с пафосом кидает их передо мной.

Гипнотизирую стодолларовые купюры. Поднимать не решаюсь. Стремно…

– Плата за сегодня, – произносит Амир. – Я много на тебя трачу, Злата. Столько ты явно не стоишь. Давай в следующий раз побольше энтузиазма.

Ночь проходит… нормально.

Под утро я просыпаюсь без будильника, долго ворочаюсь в постели, разглядывая все еще чужую обстановку комнаты, отведенной Амиром для меня.

Панорамные окна, за которыми виднеется темный рассвет с налетом тумана, высокие потолки, добротная, отельная мебель светлых оттенков. Пожалуй, в лучшем месте я в свои восемнадцать еще не просыпалась.

На тумбочке рядом с кроватью разбросаны доллары, которыми меня щедро осыпал Хаджаев. Закусываю губу от вновь нахлынувшего чувства стыда, и думаю о том, что произошло вечером. Больше всего на свете я хотела бы об этом не вспоминать, но между ног все еще неприятно тянет, а на моей загорелой коже… не знаю, как объяснить… будто липкий слой.