За час до рассвета - стр. 30
– Ну, часть своей вины вы сегодня искупили. Пейте – и шагом марш в свой полицейский участок! Там уничтожите начальника полиции и вернетесь через четыре дня сюда на хутор, доложите о выполнении задания. Ясно?
– Ясно, ясно, командир, – обрадованно закивали полицейские.
«Я его знаю!»
Группа Савчука вернулась под вечер в село, где стоял штаб бригады. Савчук отправился на доклад к Малашенко, который жил в доме бригадных разведчиков. Он вошел в хату, поздоровался с партизанами и приготовился докладывать. Малашенко сидел в углу за столом и что-то писал.
– Товарищ командир… – начал Савчук.
– Можете не докладывать. Меня уже информировали о ваших действиях.
Малашенко вскочил, выхватил пистолет и наставил на Савчука.
– Вы арестованы. Взять его! – приказал Малашенко находившимся тут же трем разведчикам.
Савчук не ожидал такого приема, но, когда к нему подошел партизан, он спокойно вынул из кобуры пистолет и положил на стол.
– Это приказ комбрига? – спросил он.
– Это мой приказ! Вы отпустили полицейских!
Савчука отправили в хату, отведенную под гаупт-вахту, и сдали часовому.
Утром, узнав, что Савчук арестован, я поспешил к Малашенко.
– Понимаете, – объяснил он, – отпустил полицейских, спаивал на хуторе партизан и задание не выполнил. Мне кажется, что он с кем-то связан.
– А девушку кто привел сюда?
– Савчук! С полицейскими приехала на свадьбу, отплясывала с ними, из-за этого и пострадала, а он ее притащил сюда, в наш лагерь!
Вечером я навестил Настю, поговорил с ней, разузнал подробности ее появления на хуторе. На следующий день мы проверили факты, которые она мне сообщила. Все подтвердилось.
Я рассказал обо всем этом комбригу Томилову.
– Может, мы ее еще и в разведку возьмем, – добавил я. – Девушка толковая, комсомолка, здешних людей знает… Присмотримся.
– Ну, дело, конечно, хозяйское, – сказал немного удивленным тоном Томилов.
Через три дня Савчука вернули к разведчикам.
– Приказ начальника есть приказ! Заслужил, значит, вот и оказался на гауптвахте, – говорил он.
На шестые сутки вышла из лазарета Настя. Мы поручили ей кашеварить, она с радостью принялась за дело и оказалась отличным поваром.
Настя жила в хате с партизанкой тетей Нюрой. Они сдружились, и часто после похода или в часы отдыха Настя рассказывала тете Нюре о своих родителях, о том, как над ней измывался полицейский, как ее посадили в подвал эсэсовцы. Рассказала она и о своей мечте встретиться после войны с любимым пареньком, который был где-то на фронте.
Как-то Настя вбежала в хату бледная и расстроенная. Тетя Нюра никогда ее такой не видела.
– Что с тобой, Настенька?
– Ой, тетя Нюра, по-моему, это он! Я его знаю!
– Кто «он»? Кого ты знаешь?
– Тетя Нюра, кто этот человек, ну тот, что с разведчиками живет, в коричневом полушубке ходит?
– А… – улыбнулась тетя Нюра, – так это Малашенко. Влюбилась… Ох и храбрец!..
Настя огляделась и, наклонившись к тете Нюре, зашептала:
– Я этого человека видела весной в полиции в нашей деревне Оснежицы.
– Кого?
– Да вот этого, в коричневом полушубке…
– Ты, девонька, что-то попутала.
– Ой нет, тетя Нюра… Полицейский, который надо мной измывался, когда меня выпустили из подвала, привел меня к начальнику полиции, и тот сказал: «Тебя берет на попечение наш работник. Он говорит, что ты выйдешь за него замуж. А то бы тебе несдобровать, комсомолка!» В это время в комнату зашел этот человек, ну что в полушубке теперь… Мы вышли, а полицейский сказал мне, что, мол, какой-то начальник из Берлина прибыл.