Юсуповы. Кровь и смерть - стр. 16
Интересно, сколько из этих украшений сегодня перекочует в карман медиумицы?
– Михаил Сергеевич, – томно повторила Роза. – Приди! Приди! Мы призываем тебя.
С минуту не происходит ровным счетом ничего. Публика успела заскучать. Шепотки стали громче, а шарканье каблуков – настойчивее.
– Приди, дух! Призываю тебя! – сорвалась на крик Роза.
Под потолком что-то лопнуло и осыпалось осколками хрусталя с многоярусной люстры. Публика ахнула. Кто-то даже взвизгнул совсем не женским голосом. Юсупов же сохраняет непроницаемое выражение лица. Темнота ему не помеха. Он хорошо видел, как из-за шторы в самом углу мелькнула тонкая рука с предметом, похожим на рогатку. Серьезно?
– Не размыкайте круга! – скомандовала Роза. – Спрашивайте.
– Земельный надел в Псковской губернии, – срывающимся голосом сказала дама в бриллиантах, – переписать на младшенькую Ирочку или продать на аукционе? Невестка-то давно на меня зуб точит. Со свету сжить хочет, а я на своем стою и…
– Ответь! – перебила ее Роза и погрузилась в молчание.
Она опустила голову, закрыла глаза, сделала несколько нервных движений плечами, локтями. Потом и вовсе ее как озноб прошиб, и угри в панталоны залезли. Задергалась, завздыхала, завыла утробно.
– Не дай… не дай невестке погубить себя, – раскачиваясь в наигранном экстазе, не своим голосом вещает Роза. – Надел себе оставь… себе. Будет тебе знамение в грядущем месяце. Купец найдется. Сынок у него юродивый… так и узнаешь его. С ним не торгуйся. Человек он божий. Ему завещай… скажи, гхык… гхык… скажи, должок от Михал Сергеича уплачен. Гхык… ой, не могу больше… гхык… горю вся, горю-ю-ю!
Стол загудел, затрясся. Зрители заохали-заахали, заозирались друг на друга.
– Круг! Держите круг, – тем же загробным голосом приказала Роза.
От люстры снова откололись хрусталики и со звоном покатились по полу. Участники спиритического сеанса с напряженными лицами удерживают руки на столе. Бросают взгляды, полные страха. Еще секунды вздохов, гула ножек стола и тряски – и все смолкло.
Роза откинулась на стуле и хрипло сказала:
– Ушел.
Шепот перерос в гомон. Гости потянулись к шарлатанке. Каждый предлагает свою цену, спрашивает, когда можно ожидать визит с того света и так далее. Юсупов протиснулся прямо к портьере. Едва заметным движением ухватил тонкое, почти детское запястье. В ответ услышал недовольное шипение. Из полумрака на него уставились круглые, но неиспуганные, скорее наглые глаза. Пареньку от силы лет пятнадцать, даже пух над губой не пробился.
– С рогаткой сам придумал? – вполголоса спросил Юсупов.
– Не рогатка это, – буркнул парень и вырвал запястье. – Сдадите?
– Да зачем мне? Представление хорошее, но с люстрой ты зря. Хрусталь нынче дорогой. А этот – итальянского производства.
Парень поджал губы, но глаз не опустил. Так и пялится с вызовом. С ним держи ухо востро.
– Вот что. Придешь завтра к булочной на Малой Конюшенной. Знаешь где?
Парень кивнул.
– Работу тебе дам. В театре, – сказал Юсупов и подмигнул. – С канатами занавеса управишься?
– Знамо дело, – ответил тот. Затем забегал глазами между портьерой и окнами и спросил, – точно не сдадите?
Юсупов хмыкнул, сунул руки в карманы и небрежной походкой направился к выходу из зала. Что ж, сходить в салон оказалось хорошей идеей. По крайней мере, два новых знакомства у него заимелось. Осталось понять, насколько они многообещающи.