Юность - стр. 17
– Назад! Никому не ходить сюда!
А сам скинул рюкзак и осторожно пополз к промоине. Но Снега нигде не было видно. Он так и не появился из подо льда. Унесло его течением. Сам Палыч осторожно вышел на берег. А выше по течению мы нашли переход и к концу дня были уже в Дамбуках.
Мужики молчали, выслушав эту историю. Только один из них вздохнул:
– Ну, и умный же был пес.
Рассказчик подтвердил:
– Золото, а не пес. Палыч – отличный художник. Он этого, своего Снега нарисовал. Очень красивый портрет получился, – мужик замолк, а потом, посмотрев на мальчишек, доброжелательно предложил:
– Проходите. Это ваши? – показал он на аккуратно заправленные койки.
Сашка утвердительно кивнул головой и прошел к своей кровати, а Ленька последовал за ним.
Про Снега Ленька знал. Анатолий Палыч несколько раз рассказывал им о своем верном друге. А вот о его гибели Ленька слышал первый раз.
Дома у Сашки висел портрет Снега. Анатолий Палыч действительно прекрасный художник и на этом портрете Снег, на фоне заснеженных сопок, выглядел, как живой.
Мужик с бородой, который рассказал о гибели Снега, замолк, но после небольшой паузы продолжил:
– А батьке передай привет от Ветрова Вадима. Хорошо мы тогда поработали, – задумчиво произнес он.
С расспросами к мальчишкам больше никто не приставал, и они спокойно сидели на своих кроватях и смотрели на окружающих.
Двое мужиков поставили между коек табуретку и достали бутылку водки. Тут же на табуретке нарезали хлеб, открыли пару консервных банок, накромсали хвост какой-то вяленой рыбины, и один из них предложил мальчишкам:
– Давай, пацаны, намазывайте себе бутерброды. Небось, давненько не ели?
Поначалу Ленька хотел отказаться, на мужики так приветливо смотрели на них, что он не смог сделать этого. Они с Сашкой пересели на койки мужиков, а те, отрезав от булки хлеба огромные ломти, намазали на них толстым слоем тушенку.
Ну и вкусно же было жевать мягкий пахучий хлеб, густо пропитанный соком тушеного мяса.
Вадим заварил свежий чай. Он наломал в чайник плиточного чая, а в кружки бросил по несколько кусков рафинада.
– Давай, пацаны, запивайте, – он налил чай в кружки и передал их мальчишкам.
Чай был терпкий пахучий, и очень сладкий.
Поев, мальчишки поблагодарили, с виду грозных мужиков, и пересели к себе на кровати, а мужики сидели и разговаривали о чем-то своем.
Но тут в комнату вваливается какое-то чудо.
Этим чудом оказались два молодых парня. Один из них был пьян в дымину. По его виду было понятно, что он совершенно невменяем.
Второй, более трезвый, занес его и бросил на койку.
Мужики, оторвавшись от своей беседы, недовольно посмотрели на этот мешок в одежде, издающий миазмы алкогольного перегара и один из них недовольно произнес:
– Ну вот, опять бичуганы нажрались. Сколько можно?
На что более трезвый парень, заплетающимся языком, отреагировал на замечание:
– А вы сами-то чё делаете? Вон квасите, – он неверным жестом указал на бутылку, стоящую на табуретке, – Дай-ка, и я с вами тоже квакну.
– Нечего тебе здесь делать, – грозно сказал Вадим, – А то огребешь по полной схеме. Вали отсюда!
Пьяный парень немного убавил пыл и, выставив перед собой для безопасности руки, пьяно забормотал:
– Мужики, мужики… Вы чё? Я же просто так предложил… Я же ничё… Извините, извините, – и бочком, бочком, держась руками за косяк двери, выбрался в коридор.