Юнкер (горчаков-2) - стр. 8
Пришлось потерпеть — к счастью, недолго. Закончив писать, Багратион сложил бумагу пополам, убрал в ящик стола — и тут же достал оттуда какой-то сверток.
— Ситуация у тебя… скажем так, неоднозначная, — задумчиво проговорил он. — Так что торжественную часть мы, пожалуй, пропустим.
— Что это?
Я с опаской скосился на лежавший прямо передо мной кусок матовой ткани — то ли черной, то ли темно-синей, — сложенный в несколько раз. Сверток не казался большим, но, судя по всему, содержал что-то весьма важное.
— Можешь взять и посмотреть, — улыбнулся Багратион. — Это теперь твое. И оно не кусается… и не взрывается.
Как пожелаете, ваша светлость.
Возражать я не стал — протянул руку, взял загадочный подарок и развернул. Почти наверняка самой значимой частью содержимого была сложенная вдвое бумага с гербовой печатью, но в первую очередь внимание я обратил вовсе не на нее.
А на оружие. Впрочем, кинжал в черных ножнах — на ум тут же пришло слово «кортик» — таковым, скорее всего, не являлся. Слишком уж он был изящный, миниатюрный и богато отделанный — едва ли кто-то стал бы использовать такую красоту для банальной поножовщины. Навершие рукояти — кажется, из слоновой кости — украшал красный с золотом крест, от которого к гарде вытягивалась надпись: «За храбрость». Небольшая лента на ножнах — красная с желтыми полосами по бокам — почти повторяла цвета креста и, похоже, представляла с ним единое целое.
— Орден Святой Анны, — пояснил Багратион. — Четвертой степени. Офицеру выше восьмого класса в подобном случае полагалась бы звезда на шею. Но так как ты не аттестовался даже на четырнадцатый магический… сам понимаешь. Регламент есть регламент.
Ничего себе. Чтобы скрыть волнение, я принялся изучать гербовую бумагу — между прочим, за подписью самой императрицы. Впрочем, ничего нового там уже не было: документ подтверждал, что за проявленную отвагу и верную службу государству князю Александру Петровичу Горчакову — то есть мне — жаловался орден Святой Анны четвертой степени и аж целых сорок рублей годичной пенсии. Надевать награду полагалось…
— Дальше можешь не читать, — усмехнулся Багратион. — Носить это ты все равно не сможешь… в ближайшее время, во всяком случае.
— Это почему? — проворчал я.
— Твои действия можно назвать условно героическими. — Багратион покачал головой. — И без всяких условностей — противоправными, несоответствующими букве закона… да и попросту опасными. Наградить за такое публично… не представляется возможности.
— Разумно, — вздохнул я. — Остается только порадоваться, что меня за все это вообще не…
— Радоваться рано. — Багратион опустил локти на стол и сцепил руки в замок. — Вынужден сообщить, что государыня, хоть и безмерно ценит то, что ты сделал для страны и всего дворянского сословия, не может оставить без внимания… скажем так, твои методы.
Гонки по трассе и по городу, драка, стрельба в общественном месте… Да, гражданскому — будь он хоть сто раз родовитым аристократом — такое не должно сходить с рук. И, судя по всему, не сойдет.
— Суд чести?.. — осторожно предположил я.
— Нет. Победителей не судят. — Багратион махнул рукой. — Но некоторое общественное порицание тебя ждет. Как и некоторые меры.
— А точнее?
— Как тебе прекрасно известно, имущество семьи, землю и положение в обществе наследует старший сын… или внук, — ответил Багратион. — А второй в линии наследования традиционно поступает на государственную службу. Как правило — военную. И теперь, когда твой брат Константин погиб, его место придется занять Михаилу.