Юнкер (горчаков-2) - стр. 7
— Да чтоб тебя… — вздохнул я.
Стоило быть осторожнее. В конце концов, в последнее время в Петербурге стреляют — и нередко даже в князей… Но не бежать же сейчас туда, к саду, выискивая кого-то, кто вполне мог даже не быть злоумышленником. Есть дела и поважнее.
Я захлопнул дверь, обошел «Чайку» и направился к двери. Скучающий на посту снаружи городовой не обратил на меня никакого внимания — похоже, на угрозу имперским безопасникам я никак не тянул.
Зато внутри меня ждали. Крепкий мужик в штатском встретил меня взглядом, приподнялся из-за конторки — и тут же уселся обратно.
— Добрый, ваше сиятельство, — сказал он. — Проходите.
— Куда? — не понял я.
— Прямо и направо, кабинет в конце коридора. — Дежурный вытянул руку, показывая путь. — Его светлость ждет.
Ага. Вот тебе и устроил… сюрприз.
Двери — толстые, из темного дерева — выглядели солидно. Крепко, надежно… и чуть ли не одинаково. Не было даже номеров кабинетов и помещений — не говоря уж о должностях и фамилиях. То ли в Третьем отделении особенно рьяно относились к конспирации, то ли все, кому в принципе был открыт вход в святая святых имперских жандармов, и так прекрасно знали, зачем и куда следует идти.
Скорее второе. По пути мне встретились несколько человек — невыразительных, каких-то… средних, в одинаковых серых костюмах. И никто из них не то что не поинтересовался, что здесь забыл семнадцатилетний парень, — даже не посмотрел в мою сторону. Только в самом конце коридора я почувствовал касание чужого Дара: все-таки проверяли. К Самому вряд ли пускали кого попало — но я оказался в списке избранных.
На мгновение я испытал что-то вроде мандража. Едва ли беседа с Багратионом сулила мне какие-либо неприятности, но что-то подсказывало: после того, как я открою эту дверь, пути обратно — в переносном смысле, конечно же, — уже не будет.
И все же.
Я решительно взялся за ручку и вошел в кабинет.
— Присаживайся, Саша. И подожди пару минут… Не ждал тебя так рано.
Голос я узнал, но самого Багратиона разглядел не сразу, хоть его утопающая в полумраке обитель и не отличалась солидными размерами. Скорее, наоборот — оказалась неожиданно скромной для чина второго класса. Письменный стол — огромный, чуть ли не на половину кабинета, пара кресел для посетителей, узкий диван у стены, полка с документами, сейф и еще одна дверь в углу. Возможно, ведущая в куда более просторные покои: почти наверняка Багратиону порой приходилось засиживаться допоздна — а то и вовсе ночевать на службе.
Неудивительно, что при такой жизни он в свои неполные сорок пять так и не обзавелся семьей, хоть и считался одним из самых завидных столичных женихов. Наследник древнего и богатого рода грузинских князей, потомок героя Смоленской битвы, действительный тайный советник, могущественный Одаренный, истинный слуга государыни императрицы, блестящий кавалер… пресса разной степени желтизны приписывала Багратиону великое множество романов — и порой весьма сомнительных.
Меня интересовал только один.
Но если Багратион и правда приходился мне отцом, да еще и знал об этом, внешне это не отражалось никак. Он сидел напротив меня в рабочем кресле и что-то писал. Приглядываться я, понятное дело, не стал, но почему-то сразу понял: документ вполне мог бы и подождать. Видимо, светлейший князь просто решил проучить меня за нарушение субординации.