Югана - стр. 6
Четыре года назад были закрыты в Улангае школа, магазин. А звероферму еще шесть лет назад прикрыли. Так что для людей в этом поселке не осталось никаких промыслов, заработков, кроме рыбалки да охоты.
Монотонно ревет подвесной лодочный мотор. Легко несется лодка по спокойной реке. Уже виден берег Улангая с молчаливыми, безлюдными домами, постройками. Югана хмурится. Заметила эвенкийка на берегу Таню Волнорезову, которая сердито грозила пальцем идущей к берегу мотолодке.
Встретила Таня Югану и сыновей у самой воды. Только нынче морок и обида на лице у Тани и в глазах затаилась печаль, как в дождливых тучах небесные слезы.
Когда Григорий Тарханов поднялся на береговой объярок и присел на лежащий там обрезок от кедрового сутунка, Таня, проводив его взглядом, обернулась лицом к Югане, укоризненно покачав головой, отругала сыновей да приказала им немедленно топить баню, носить воду, а потом отмываться от ила, грязи и дымокурной копоти таежных костров.
И все это Югана по-прежнему не дает спокойно жить Тане: то сманит парней в тайгу на охоту, то – на рыбалку или уведет их на поиск пчелиных дупел, диких бортей. А вон те два обласа, что на легкой волне у берега, и те, что разбиты бушующими волнами о плавежную сосну, ребята сами долбили теслами и делали развод бортов у долбленок около костров-парилок. И вот снова выкинула фокус Югана: несколько дней назад сманила мальчишек, как считала Таня, перед бурей в какую-то глухомань. Как можно жить беззаботно в такой обстановке.
– Югана, ты меня с ума сведешь, – сказала Таня, когда ее сыновья с Григорием Тархановым ушли с берега домой, – четыре дня не находила я себе места.
– Курица всегда кудахтает, когда цыпленок чуть в сторону отшатнется, запурхается. Даже медведица плачет, когда медвежонок упадет с коряги и лапу пришибет. Человек, птица, зверь – все любят своих детей. Любовь без глаз и ума делает детей трусливыми, злыми и завистливыми. Скоро Орлан, Карыш, Таян, Ургек – все уйдут на большую тропу жизни. В той большой жизни нет пестунов. Только умный и сильный человек будет всегда идти первым в великом кочевье.
Говорила все это Югана не первый раз, но Тане трудно свыкнуться с обычаями эвенкийской женщины, и она боится признаться себе в том, что ревнует сыновей к Югане, ей кажется, что ребята больше любят Югану, чем ее.
– У мальчишек есть свои имена. Зачем ты им понадавала на посмешище эти дурацкие клички: Орлан, Карыш, Ургек, Таян… – с обидой проговорила Таня.
– Пошто Таня стонет тоскливой перепелкой? Сыновья великого Орлана-Волнореза носят имена древних и могучих вождей племени Кедра: Орлан – всевидящий речной дух предков; Карыш – Летучая Стерлядь, человек-молния; Ургек – великий охотник, повелитель рек, озер и урманов; Таян – благословляющий дух огня, мудрый сказитель племени…
– Горе мне с тобой, Югана… Ведь у ребят переломный возраст, а они от материнских рук совсем отбились. И тебе заботы мало, – печально сказала Таня.
– Югана сделала все так, как просил великий Орлан-Волнорез, земной муж Тани, – сказала эвенкийка.
Ушла Таня с молчаливой обидой на Югану. Но Танины обиды незлопамятны, она через час или два как ни в чем не бывало снова будет приветливо разговаривать с Юганой, улыбаться, шутить.
Докурила Югана щепотку махорки в своей женской маломерной трубке. Неохота ей уходить с берега: нынче дома скучно и пусто – Андрей Шаманов уехал в сторону Большого Югана, в хантыйскую землю. А после он отправится в Кайтёс. В самом верховье Вас-Юга-на есть приток Игол-Тым, так вот на устье этой таежной реки, на высоком материковом берегу, раскинулось небольшое старинное селение Кайтёс. Там необходимо побывать Андрею Шаманову по каким-то личным делам.