Югана - стр. 5
Спросила эвенкийка у Григория: заметил ли он место, где затопило лодку? Но тот уже не слышал голоса пожилой женщины. Глаза его смежились, и сон унес в другой мир, на другие тропы жизни, где причудливая фантазия перемешивалась с явью и былью.
Перебесился Сивер на юганской земле, отвел душу в каверзах, поизмывался вволю над таежной рекой, и вот оно – раннее утро тихой воды. Безголосо бурлит у берегов вскипающая круговерть оглубевших заводей. Солнце расстелило полуду блеска на речной глади: смотрятся крутояры, поросшие кедрачом и березняком, в водное зеркало. Низко летящие чайки любуются своей тенью, плывущей в отблеске воды. Млеют утки среди затопленных тальников, курлычут кулики, приютившись на кормежку в чащобниках, стонут-перестанывают синицы-зыбунки. И словно не бывало предутренней тишины над юганским водопольем. Всюду радость весне: все озарено солнцем, теплом и обновлением северной земли.
За мотолодкой, на куконе, в связке, идут два обласа; они всплясывают, отбивают дробь на быстрой встречной волне. Управляет лодкой с подвесным мотором Орлан. Теперь он главный молодой вождь племени Кедра. У носового люка лодки сидит эвенкийка и держит в зубах потухшую трубку. А позади Юганы на поперечнике-беседке сидят Григорий Тарханов с Ургеком, а за ними на такой же дощатой поперечине – Карыш и Таян.
Умер поселок Улангай еще четыре года назад. И стоят нынче сиротливо дома: позаросли усадьбы лебедой, крапивой да мелким тальником. У заброшенных изб не забиты тесинами окна, двери, а это уже плохой признак – хозяева покинули свои насиженные гнезда торопливо и навсегда. А ведь сколько тут было силушки, трудов людских положено; сколько тут болот гачено, поосушено да земель таежных раскорчевано и перепахано под хлеба. Ведь юганцы в думах и наяву видели Улангай городом.
Около десяти лет просуществовала Улангаевская нефтепоисковая разведка, и все эти годы нефтепоисковики чувствовали себя временными жителями поселка – временная база, временное жилье. Ведь вот тут, где-то недалеко от Улангая, всего лишь в пятидесяти километрах, была пробурена первая скважина, и именно она дала небольшой приток первого газа, нефтяной конденсат на вас-юганской земле. Но будто сама матушка таежная природа подшутила над Улангаем, его коренными жителями и нефтеразведчиками. Перспективные на нефть площади, вскрытые буровыми скважинами, не давали ничего, оказывались «холостыми» или же давали незначительные притоки нефти. Надежда улангаевских нефтепоисковиков то загоралась, то угасала от одной пробуренной скважины к другой. И последний удар Улангаевской нефтеразведке был нанесен геофизиками – они не нашли ни одной структуры, говорящей о наличии нефти. Нефтеразведка была расформирована. Разъехались люди в поисках новой работы, нового местожительства. Многие опытные буровики, геологи ушли на север Тюменской области – там тундра болотная лосями мерена, оленьими копытами пахана, а людьми мудрыми мало еще хожена.
Осталось в Улангае девять человек: Таня Волнорезова с четырьмя сыновьями, Югана с Андреем Шамановым, да еще Михаил Гаврилович Чарымов с женой. И все эти девять душ, молодые и пожилые, давно бы уехали из Улангая, да только куда и зачем ехать, коль на этой земле родины якорь, святые могилы их предков. Вот эта юганская тайга их всех вскормила, и эта река их ласкала, поила. Так легко ли коренному юганцу порвать пуповину, связывающую его с этим таежным миром.