Яйцо кукушки. История разоблачения легендарного хакера - стр. 8
В Беркли больше не велось работ по щедро финансируемым военным программам. Наградой за это была открытость. Нас тянуло к изучению любопытных явлений, и мы всегда могли публиковать результаты. Ускорители наши казались детскими игрушками по сравнению с чудищами швейцарского ЦЕРНа или расположенной в Иллинойсе Лаборатории Ферми. Но они давали громадное количество информации, которую приходилось обрабатывать на солидных компьютерах. Мы с гордостью смотрели на физиков, анализирующих на наших компьютерах информацию, полученную на других ускорителях.
По вычислительной мощности ливерморские компьютеры казались гигантами по сравнению с нашими (самые большие, самые быстрые и самые дорогие Крэи). Они помогали выяснить, что происходит в первые наносекунды термоядерного взрыва.
Из-за закрытости исследований большая часть ливерморских компьютеров была изолирована. У них было также несколько несекретных систем для обычных научных расчетов. Но все, что касалось секретных работ – не для простого смертного. Невозможно было также ввести извне данные в ливерморскую систему. Например, разработчик взрывателей для ядерных бомб, пользующийся засекреченными компьютерами, должен был являться в лабораторию собственной персоной с магнитной лентой подмышкой. Он не мог пользоваться ни одной из сетей, пересекающих страну вдоль и поперек, не мог подключаться и гонять свою программу с домашнего терминала. Такова цена жизни в засекреченном мире.
Хотя по вычислительной мощности наши компьютеры были несравнимы с ливерморскими, они вовсе не были увальнями. Наш ВАКС – быстродействующий, удобный и популярный среди физиков компьютер. Нам не было нужды изобретать собственные операционные системы – мы купили готовую – VMS фирмы ДЕК – и содрали в университете ЮНИКС. Наши компьютеры можно было включать в какую угодно сеть и обеспечивать доступ к ним из любой точки земного шара. Когда в полночь решение задачи вдруг начинает вырисовываться, то я спокойно набираю телефон лабораторного компьютера с домашнего терминала, а не кручу педали велосипеда вверх по склону.
Но в данный момент я все же крутил педали и мчался на работу, мучаясь вопросом: «Неужели хакер?» Этим можно было объяснить все казусы с системой учета. Если бы чужак подобрал ключи к операционной системе и затребовал привилегии суперпользователя, то он мог бы по своему выбору стирать учетные записи. Или, еще хуже, мог начать калечить другие компьютеры. Я поставил велосипед и побежал через лабиринт кабинетиков. Было далеко за пять и основной народ уже сидел по домам. Что же делать, если кто-то лазает по системе? Ну, можно послать по подозрительному адресу электронную почту: «Эй, вы вправду Джо Свентек?» Можно заблокировать доступ Джо к компьютеру и посмотреть, что будет. От размышлений о хакерстве меня отвлекла лежащая на столе записка: астрономической группе необходимо знать, насколько ухудшится качество получаемых с телескопа изображений, если снизить требования к зеркалам. Это обещало вечер программных моделей. Хотя официально я больше с телескопами не работал, но слаб человек… И я вывел все графики.
На следующее утро я бурно доложил Дэйву Клэвлэнду: «Даю голову на отсечение, это хакер.» Дэйв сел, закрыл глаза и произнес: «Да, голову, оно конечно…»