Ярослав Мудрый. Великий князь - стр. 6
А пригороды? Сидят там, допустим, бездеятельные посадники, а князь их и подстегнуть не может, ибо посадников ставит Новгород. Ничего-то не может князь без согласия веча – ни войну огласить, ни рать собрать, ни земельные угодья закупить. Ломай шапку перед новгородцами, а они так начнут выкобениваться, что и сам будешь не рад. Уж лучше бы и не унижаться.
В любом городе при князе есть свои торговые люди, коих он волен направить в любые земли. В Новгороде же – не смей! Веди торговлю лишь через новгородцев, про своих же купцов забудь.
Всем управлял посадник. Он – царь и Бог Господина Великого Новгорода. Ныне, как уже известно было Ярославу, на вече посадником был избран сын покойного Добрыни Никитича, Константин.
Новгородские купцы, побывавшие в Ростове Великом, рассказывали:
– Не в батюшку пошел. Тот-то был и тверд, нравом веселым. Константин же зело спесив, жаден и хитер, как лиса. Он быстрехонько князя Вышеслава под себя подмял.
Ярослав всё стоял подле возка и думал: «Спасибо за награду, великий князь. Будет тягостно, будет борьба, но сломить меня не просто. Не видать тебе, Владимир Святославич, князя Ярослава побитой собакой. Не видать!»
Дружинники поглядывали то на Новгород, то на князя. Лицо Ярослава напряженное, как перед решающим броском. Знать, не шибко-то и рад он встрече со вторым, после Киева, градом Руси.
Наконец Ярослав вновь уселся в крытый зимний возок, и поезд двинулся к Новгороду.
На лице Константина застыла льстивая, расплывчатая улыбка.
– Господь всемогущий! Сам Ярослав Владимирыч! А мы всё поджидаем. Ты бы упредил меня, гонца послал.
Посадник – такой же высокий, как отец, дюжий, крутоплечий, а вот глаза совсем иные – наглые, холодные и прощупывающие.
– Не к чему город будоражить.
– Напрасно, Ярослав Владимирыч. Я бы знатных людей позвал, тысяцкого, кончанских старост, попов с хоругвями, – покачал головой Константин, а Ярослав подметил: вдругорядь князем не назвал. Случайно или с умыслом?
– Успею с каждым повстречаться, посадник. А ныне познакомься с моими содругами. То – бояре, старшие дружинники: Могута, Озарка и Забота. (Перед поездкой в Новгород князь наделил боярским чином своего неизменного меченошу, кой 22 года был его телохранителем. В меченоши же произвел молодого гридня Славутку, к коему приглядывался пару лет.)
– Рад повитаться[6] с дорогими гостями.
Встреча совершалась в Детинце, тереме покойного Вышеслава.
Ярослав, проехав Великий мост, сразу же, под пытливыми взглядами уличан, не извещенных о прибытии нового князя, миновав Владычный двор, подкатил к хоромам брата, где его и увидел посадник Константин.
– Когда пир зачинать, Ярослав Владимирыч?
– Дня через три, посадник.
– Не поздно ли? Я же, мыслю, завтра пиру быть? Я распоряжусь.
«С умыслом. Видимо, он и Вышеслава князем не величал. Хочет сразу взять быка за рога».
– Вижу, ты, посадник, туговат на ухо. Через три дня! Таков мой приказ.
– Но… Господин Великий Новгород может и обиду затаить. Обида же Новгорода, – ухмыльнулся посадник, – может дорого для тебя стоить.
– Никаких но. Князю лучше ведать, когда знати бражничать, – резко произнес Ярослав и сурово добавил: – Это во-первых. А во-вторых, запомни, посадник: перед тобой – повелитель громадного княжества, и будь любезен называть меня князем. Другого обращения я не потерплю.