Ярослав Мудрый. Великий князь - стр. 23
Волховские пороги не представляли непроходимой помехи для торговых судов, управляемых местными кормчими, но затрудняли в то же время вероятность неожиданных наскоков корсаров[14], кои весьма часто выступали на берега Финляндии и никогда не могли продвинуться в новгородские пределы далее Ладоги.
На юг от озера Ильмень шло несколько водных дорог по крупным рекам, сходившимся к озеру[15]. На запад от Новгорода шла река Шелонь, близко подходившая к Череху, притоку реки Великой, на коей стоял Псков.
Озера и реки соединяли Новгород с Русским Севером. Путь от него шел к Белому озеру, Сухоне, Онеге, Белому морю, Заволочью, Печоре, Югре[16].
Побывал в стране «полнощной» и купец Мефодий. Его рассказ князь выслушал с необычным интересом:
– Снарядили мы артель на Студеное море[17]. Охотников было мало, и не потому, что далеко. Купцы и в Царьград, и в немецкие, и свейские земли раньше плавали. К опасностям давно привыкли, с бурей не единожды спорили на море, когда ладью, как ореховую скорлупку, швыряет. Но то ведь ладья, большой корабль, на коей сорок коней помещается и людей до сотни. А тут ушкуи рыбацкие, утлые суденышки, на коих лишь можно сети ставить близ берега. И ни на чем другом, как на ушкуях, долгие каменистые перекаты северных рек не пройти. И надо пройти проворно, ибо северное лето короткое, надо успеть туда и обратно вернуться. Не обернешься до того, как льды скуют воду, – сам превратишься в ледышку. Ни на коне, ни пешим до Новгорода уже не доберешься. Вдали же от дома ни за какие богатства не перезимуешь.
– Мыслю, Мефодий Аверьяныч, многое зависело и от подбора артели.
– Воистину, князь, – огладил бороду купец и многозначительно глянул на Ярослава. – Артелью гору поднимешь, а один и камень не сдвинешь. Так и в княжьем деле. Соберутся округ верные содруги – жди удачи, а коль разлад пойдет – беда скрутит.
– Толковые слова, Мефодий Аверьяныч.
А купец продолжал:
– Тяжко подбиралась артель, самых надежных людей выискивали, и все же сколотили три десятка людей. Риск велик, но северная пушнина и моржовый зуб цены не имеют. Добрались до Печоры, а затем и до Югорской земли, коя соседствует с самоедами[18]. Здесь сказочное богатство пушных зверей, и звери те ручные, никем не пуганы. Соболь же – красоты невиданной. А далее обнаружили чудо на берегу океана: там, где огромные горы, возвышающиеся до небес, подходят к заливу океана, был услышан говор и крик многих людей. Язык их был неведом, но они, указывая на наше железное оружие, просили отдать его им. Мы отдавали нож или топор, а они взамен – много драгоценных мехов, зубы и клыки моржей.
Путь к этим горам лежал через непроходимые пропасти, снега и леса, но мы упорно шли. В Новгород вернулись на пять человек меньше, но наши ушкуи были набиты несметным богатством. Тебе, князь Ярослав, даже трудно представить, что нож с ручкой из малого зуба моржа можно обменять на пять высоких головок, пять меньших головок и пять подголовков. На пятнадцать соболей!
– Головок?
– Да, князь Ярослав. Так новгородцы подразделяют сорта соболей. Высокая головка – черный мех, меньшая головка – черно-бурый мех, подголовок – темно-бурый.
– Высока же цена моржового зуба. Но как же все-таки его приходится добывать, Мефодий Аверьяныч?
– Самоеды помогли. Оказывается, полунощные люди зимой моржей не забивают. Моржи в эту пору собираются на льду моря, у полыней, как нерпы, но самоеды на них не охотятся.