Янтарная комната - стр. 38
Чубатов перестал стесняться и заговорил проще. Куда же он клонит?
– На улице Мольтке она была, – значит, задача выполнена. Местонахождение янтаря известно. Сама же присутствовала, когда зарывали ящики.
– Правильно, – кивнул Бакулин. Чубатов явно нравился ему, а я весь напрягся. – Ну, дальше-то что?
– Я из фактов исхожу, – сказал Чубатов и вопросительно поглядел на майора. – Дело свое она сделала. Так нет, вместо того чтобы отвязаться от своих начальников, она… Она дает себя увлечь сюда.
Никак, он обвиняет Катю? В чем? Пусть выскажется до конца.
– Ну и в этой же связи… – он опять потер лоб, – мы искали признаков борьбы, насилия. Их же нет…
Ах, вот в чем дело!
– Так, так, – выговорил я. – Дает себя увлечь, говорите… Складно у вас получается…
От ярости у меня онемели губы.
– Спокойнее, Ширяев, – сказал майор.
– Я спокойно… Глупость, вот что… Он считает, Мищенко убила Фойгта и сама с ними… Не смеет он так о Кате…
– Личные ваши чувства… – начал Чубатов, и тут я окончательно взорвался.
– Ложь! – крикнул я. – При чем тут личные?.. Ложь!
Я вскочил. Право, не знаю, зачем я вскочил с кресла. Должно быть, хотел убежать в другую комнату, не слышать Чубатова.
– Куда? – окликнул меня Бакулин и поднялся. – Стоять смирно! Черт знает что такое! Мальчишка! – Он перевел дух. – Сутки домашнего ареста!
Глава 12
Представляете себе, каково мне было! В самый разгар поиска меня обрекли на безделье, на горчайшее одиночество. Можно ли придумать более суровое наказание!
Теперь все кончено для меня. В глазах Бакулина я упал. Больше я ему, верно, не нужен. Какой от меня толк! «Эх, разведчик, водой, что ли, освежись!» – ожило в памяти. За мной и без того масса упущений, а тут еще нелепая стычка с Чубатовым. Скверно!
После убийства Фойгта поиск стал сложнее. Словом, мне уже нет места.
В то же время я не переставал думать о Кате. Мысли мои о Чубатове. о Бакулине, о собственной жалкой судьбе вращались вокруг нее, как по орбите. Невзирая ни на что, я видел ее живой. Да, я верил в чудо.
Времени для размышлений у меня было достаточно. Читать разрешалось, но книга валилась из рук. С тоской я смотрел на улицу из своего номера в гостинице средней руки, где офицерам отвели жилье. Не раз, впав в отчаяние, я порывался бежать к Бакулину, умолять его о снисхождении. Нет, нельзя! Я убеждал себя снести кару безропотно и даже усилил ее – запретил себе курить: пачку сигарет смял и выбросил.
На улице возле булочной собирались немки, судачили о домашних своих делах. Не спеша, вразвалочку прошагали под окном два солдата. Один насвистывал. А ведь самое главное сейчас – это узнать, что с Катей. Эти солдаты, эти немки в коричневых пальто с взбитыми, гвардейскими плечами понятия не имеют, что где-то, может быть, очень близко, Катя. Лежит в бреду у чужих или томится в каменных стенах, ждет помощи.
Нет, надежду я берег. Я цеплялся за нее вопреки всему. Да, Фойгт, весьма вероятно, убит из Катиного «манлихера», отнятого у нее… Все равно это не значит, что она погибла.
А если она попала в воду? Тогда конец.
И все-таки нет, видел я ее живой…
Пока я томился под арестом, в доме на Кайзер-аллее происходили важные события.
Обследование дома Черноголовых с утра возобновилось. Квартира фон Шехта стала командным пунктом операции. В полдень, когда Бакулин и Чубатов сидели в кабинете, отдыхали и курили, послышался страшный гвалт.