Яды и противоядия, или Тайны старой аптеки - стр. 5
А граф все думал и думал; хмурил брови, щурил глаза, словно вспоминая о чем-то; наконец, спросил неожиданно:
– А кстати, почему служанка сказала Маттеусу, что вдова покойного… кстати, как ее зовут?
– Сеньора Анхела Миранда.
– Почему служанка сказала, что Анхела останется на улице?
– Майорат, – отвечал я кратко, – Наследование по мужской линии. Теперь все наследство перейдет Бог знает, к какому родственнику мужского пола, я уж и не знаю…
– Ах, вот что! А у нее, стало быть, нет сыновей?
– У нее две дочери, совсем крошки. Но я надеюсь, что новый владелец поместья будет в ней милостив…
– Да, это интересно. Получается, что у хозяйки нет мотива травить мужа – ведь после его смерти она из госпожи и хозяйки замка превратится в лучшем случае, в бесправную приживалку, а в худшем, вообще…
– В бездомную бродяжку, если только другие родственники ее не подберут, – вздохнул я. Затем, с мольбою взглянув в лицо графа, я спросил:
– Неужели у вас нет никакой идеи?
– Вот что, – отвечал он, – отправляйтесь-ка к Сильвио: постарайтесь привести его сюда. Возможно, нам удастся с ним поговорить… Просыпайтесь!
Когда я проснулся, то едва не заплакал от боли в натруженных лапках. Но что делать: превозмогая себя, я поплелся к дому Сильвио (мне очень помогла тряская повозка с тыквами, прицепившись к которой сзади, я проделал часть дороги).
Уже вечерело, когда я наконец добрался до нужного мне дома. На небе, еще голубом, пробивалась узенькая долька сливочно-белой луны, а багровое солнце, собираясь на покой, подсвечивало румяным отблеском края крыш. Итак, я у цели. Но как пробраться в дом, если заперты ворота?
В отчаянии я залез на раскидистое дерево, которое росло у каменного забора, по нему перелез на сторону двора – и принялся отчаянно мяукать.
Вскоре из окна кухни в меня полетело что-то тяжелое. Это сопровождалось воплем: «Да заткнись же ты, чертова тварь!»
– Мяяяяу! – взвыл я еще громче.
– Фабьо, где ты там? Прогони эту мразь хвостатую, уже сил нет слушать!
Тотчас из дома выскочил мальчишка и попытался достать меня с дерева. Это ему не удалось, и вскоре к нему присоединилась целая компания сочувствующих. Они трясли дерево так, что держаться на нем я уже не мог. Спасаясь, я спрыгнул с дерева и метнулся в угол двора. Толпа погналась за мной. Я метался, как мог, вскарабкался на забор, и чуял уже, что придется мне убираться не солоно хлебавши, а то и вовсе стать жертвой этих негодяев – как вдруг суета вокруг моей скромной персоны закончилась. Толпа притихла, повинуясь знакомому голосу с сердитыми нотками:
– Прекратите, живо, что тут за свара?! Ну-ка, тихо!
Это был Сильвио, какое счастье! Высунувшись из окна, он осмотрел двор.
– Там кот, – объяснил ему кто-то из домочадцев, – совсем изорался!
Я немедленно спрыгнул с забора, и, прошмыгнув между ног столпившейся челяди, кинулся к Сильвио. Вскочив на подоконник распахнутого окна, я, мурлыча, потерся об его руки.
– Лео? – произнес он с недоумением.
– Гляди-ка, от нас удирал, а к хозяину-то ластится, – заметил кто-то в толпе.
Подняв меня на руки, Сильвио осмотрел меня.
– Ваше счастье, что кот цел, – заметил он сердито, – не то вам несдобровать. Впредь не смейте трогать этого кота!
– Мяяяяяу! – снова взвыл я.
– А где твой хозяин, Лео?
– Мяу, – разъяснил я горестно, – мяу, мямямямяу, мя, мя, мяу!!!