Ядерная весна (сборник) - стр. 20

– Ебано, – только и сказал я растерянно. И извинился.

– Ничего. Да, приятного мало. Я сижу здесь уже часа два. Настраиваюсь пойти.

– Так зачем тогда вообще туда идти?

Она так посмотрела на меня, как будто очень рада, что я задал этот вопрос. Как будто ответ на него она берегла и лелеяла:

– Ты видишь тут туалет?

– То есть? Нет.

– Ну.

Я на нее тупо смотрел. Она улыбалась. Тут до меня дошло, что я ошибся в выборе выпивки.

– Ебано два!

– Вот-вот. А подают тут только напитки, больше ничего. Видимо, чтобы заторов не было.

– Да уж, долго не просидишь. Значит, когда людям захочется в сортир, им придется лишиться конечностей. Остроумно.

Пока мы молчали, я закурил. Она посмотрела на сигареты с сомнением, но закурила сама.

– Получается, повезло, что я до старости не дожил, – говорю. – А то отправился бы в вечность с дряхлым телом.

– Да тут возраст не имеет значения, – возразила она.

– В смысле? Ведь тут дофига всяких разных?

Я огляделся, чтоб подтвердить свои слова. Здесь были люди разного возраста.

– Да суть в человеке, – говорит. – Вот мне сколько на вид?

– Двадцать, а может, меньше двадцати.

– А дожила до семнадцати.

– Мой любимый возраст, – ответил мечтательно.

Но она проигнорировала эту мою интонацию: вроде как педофильская шутка и одновременно пробивание почвы.

– Хотя здесь разница невелика – могла так же выглядеть. Вот ты до скольки дожил?

– До тридцати. А на вид сколько?

– Ну, лет девятнадцать…

Я взялся за лицо:

– Надеюсь, хоть прыщей нет?

– Прыщей нет.

– На том спасибо. Выходит, права была мама – я не достиг взрослости. А ведь всегда старше смотрелся.

Потом мы взяли две бутылки вина, решили, будем пить вино, пока позволяют наши мочевые пузыри. Трезвыми туда идти не хотелось.

– А тебе, – спрашиваю, – сильно страшно?

– Ну, не знаю даже. Сложно себя оценивать. Может, останусь без ног или рук. А ты боишься?

– Не знаю, хорошим человеком я не был и с другими никогда особо не церемонился. Но мне кажется, по сути, по справедливости, надо сильно дрючить людей нечестных, подлых, корыстных. Такое. А я был честен с собой и с людьми. Кажется. Хотя, может быть, не до конца. Старался, по крайней мере. Хотя кто знает их систему?

И тут я вспомнил один случай. Видимо, мое лицо исказилось, потому что она спросила:

– Что такое?

– Вспомнил одно нехорошее. Самое. Я на первом курсе учился, поссорился со своей девушкой и подарил зайчика, которого она подарила мне, своей однокурснице на день рождения. Черт.

– Отвратительно.

– Больше десяти лет с этим жил.

Мы так сидели, и я чувствовал, что скоро захочу. Я скоро захочу в туалет, и с этим ничего не поделать. Все вечера с вином неизбежно заканчивались в жизни и, как оказалось, после жизни тоже.

– Ну как, еще выдержишь?

– Нет, уже хочу-хочу.

– Давай по одной покурим.

Но скурили еще по несколько, далеко не по одной, прежде чем пошли. Возле выхода стояли два парня, и один из них уже почти зашел, но все же не решился.

– Ты, – говорю ему, – пива бы выпил побольше, уже бы там давно был.

Он взглянул на меня. Я хотел его в шутку толкнуть, но он отскочил, и они с другом отошли.

– Зачем ты так, – сказала она, – пугаешь человека? Непросто ему.

– Ладно, готова?

– Готова. Вернее, уже не могу терпеть. Возьмемся за руки?

Мы взялись за руки. Впервые прикоснулся к ней.

– Я очень рад, что познакомился с тобой… Соня, – сказал я почти торжественно.