Яд для королевы - стр. 40

Желая выставить на всеобщее обозрение ничтожество Филиппа, Людовик отправил его во главе армии во Фландрию воевать против опаснейшего противника, Вильгельма Оранского[21], штатгальтера Нидерландов. Имея в своем распоряжении армию в двадцать тысяч человек, принц должен был атаковать Сент-Омер, и его единственным советчиком был маршал Омьер, военачальник весьма средних способностей. Город был защищен из рук вон плохо и уже готов был сдаться французам, как вдруг до французского лагеря докатилась весть: Вильгельм Оранский лично спешит на помощь осажденному городу с армией в тридцать тысяч человек, собираясь в дороге соединиться со значительным отрядом испанцев. И тогда все, кто только участвовал в этой военной операции, стали свидетелями неожиданного, невообразимого преображения: хрупкий и женственный Филипп, изящная фигурка из фарфора, разгадав маневр штатгальтера и проявив незаурядное стратегическое мышление, которого никто в нем не мог и заподозрить, вскочил на коня и сам повел в яростную атаку свою мгновенно воодушевившуюся армию, готовый лицом к лицу встретиться с принцем Оранским.

Это был поединок, достойный славных рыцарских времен. Филипп Орлеанский, как опытный военачальник и храбрый солдат, мгновенно перестраивал эскадроны, угадывая, где они могут дать слабину, и со шпагой в руке яростно бился во главе своей армии, превратившись в отважного воина. Две пули едва не пробили его кирасу, его коня ранило, но он все-таки сумел одержать неслыханную победу и, войдя в осажденный город, делал все возможное, чтобы предотвратить грабежи и оказывать помощь всем без исключения раненым – своим и чужим. А его царственный брат лично не одержал ни одной победы. И вместо того чтобы отдать дань мужеству Филиппа, он его не простил[22]. Зато Париж встретил Филиппа Орлеанского с триумфом: его военную доблесть сравнивалась с доблестью Генриха IV, его деда. Эхо этого восторженного приема докатилось до короля, но совсем его не порадовало.

Однако пора вернуться к тому вечеру, когда в Париже начались аресты. В этот вечер к Филиппу Орлеанскому пожаловала делегация именитых горожан – парижане опасались, что будет арестован советник Бруссель, тот самый, который возглавлял Фронду. Филипп постарался успокоить сограждан: у короля, дескать, нет ни малейшего основания гневаться на парламент или муниципалитет. Он желает лишь наказать преступников, невзирая на их состояние и положение в обществе. Тогда кто-то из делегации высказал следующее опасение: нет сомнения, что судить виновных будет поручено парламенту, однако его члены наверняка будут снисходительны к своим коллегам и знакомым, поэтому было бы разумнее создать новый орган, который будет заниматься судебными делами. Но, к сожалению, в решении этого вопроса Филипп помочь не мог.

Несколько дней спустя стало известно, что по ходатайству главы королевской полиции Людовик XIV учредил особый трибунал, который будет заседать в помещении Арсенала и в память о былых временах, когда существовали особые суды для борьбы с ведьмами, члены его будут именоваться «ревностными». Эта новость возбудила немало толков, воспламенив воображение и напомнив о средневековой инквизиции, когда суд заседал в задрапированном черной материей зале при горящих факелах, в трепещущем свете которых вырисовывались черные одежды судей и кроваво-красные – палачей, готовых в любую секунду вмешаться и заставить строптивцев говорить. Самым обыденным приговором этого суда было пламя костра. Как-никак, речь шла о колдунах и колдуньях.