Я знаю твой секрет - стр. 40
— Не, ну давай будем объективны: самкам положено быть убогими, чтоб шхериться от хищников и выносить потомство. Это естественный отбор.
— О чём и речь. У нас тоже работает естественный отбор, только в обратном ключе, — подхватив коробку с так и не тронутым со вчера Ком Ранг Хай Шаном, садятся напротив, распаковывая палочки. — Некрасивым женщинам всегда сложнее: что в карьере, что в любовных делах. И косяки прощают им куда с меньшей охотой, нежели тупеньким, зато прокаченным по максимуму куклам.
— Будь спокойна. Ты прям сто пудово больше тянешь на тупенькую куклу, чем на уродку, так что тебе всё простят.
— Рада слышать, — равнодушно отзываются, с аппетитом уплетая давно склеившийся рис.
— Холодное же.
— Ну и что? Всё равно съедобно.
— Я тебя, кстати, ночью одеялком накрыл, оценила?
— Оценила. И как храпишь тоже оценила. Это ж просто мрак, провериться у отоларинголога не хочешь?
— Нормально я храплю. Просто кое-кто подушку отжал, а я не привык спать без неё.
— Давно бы уже обзавелся запасной.
— Зачем? У меня нечасто остаются с ночёвкой.
— А куда ты деваешь своих разовых кулём? Закапываешь на полянке?
— Домой выпроваживаю.
— Сделал дело — отвали смело?
— Вроде того. Если тёлка до рассвета когда и подвисает, то только потому что мы в итоге вообще не ложимся.
— Так я сломала систему? — усмехаются, подцепляя креветку и отправляя её в рот.
— Не радуйся, Рорик, — потянувшись, встаю, подходя к собравшейся свалке на столе. Со стороны будто бы для того, чтобы взять пиво, которое забыл поставить в холодильник, на деле же, прикрывшись спиной, ставлю телефон на авиарежим и включаю на нём видеосъёмку. — День только начался и до нового заката ещё ой, как далеко, — ловкими манипуляциями аппарат незаметно встаёт между нагромождением пакетов так, что видно только уголок камеры.
По поводу ракурса не переживаю — с этой точки как раз идёт охват всей задней части трейлера. Уже проверено не раз.
— Вообще-то, я не собиралась у тебя задерживаться. У меня имелись немного другие планы на выходной.
— Значит, слегка подкорректируешь их, — возвращаюсь, вскрывая новую жестяную банку и жадно отпивая тёплую жижу. Дикая дрянь, но сушняк после острого требует живительной влаги. — Так и быть, долго мучить тебя не стану. Как ты там выразилась? Сделаешь дело и отвалишь смело.
Смеётся. Смешно ей. Ну-ну.
Сажусь напротив, зеркально отражая её позу с поджатой ногой. Пока разглядываю выступающие венки на виске и крошечные родинки, рассыпанные по щекам, Аврора не остаётся в должниках — въедливо оценивает меня. Всего.
Что несложно, так как кроме боксеров на мне ничего нет. А вот она чересчур одета. Непозволительно чересчур, я бы сказал!
— Эй, куда! — искренне негодуют, когда рис у неё без разрешения забирается и отставляется на пол, а она сама оказывается без предупреждения притянутой ближе.
Белинская не пасует. Не возмущается, права не качает на нарушение тактильных границ и не пытается играть в недотрогу, что мне прям особенно в ней нравится.
Вместо этого опускает взгляд, с любопытством наблюдая за моими пальцами, неторопливо поднимающими от её локтя к ключице и лёгким движением смахивающими с плеча лямку лифчика.
— Упс, — ехидно кривлюсь. — Это не я, оно само.
— Я вообще-то ещё не доела.
— Потом доешь, — двигаюсь дальше, слегка приподнимая её подбородок, чтобы наши глаза встретились.