Я жгу Париж - стр. 8
То есть, повторюсь, так принято. Надо бить, крушить, делать больно. Пока до убийств не доходит. Но это пока. И эти безумные дети, осыпающие стражей порядка градом огненных залпов, не одиноки. И не они первые. Французский протест порой бывает жесток, правда, до такой степени ожесточения он доходит редко.
Если не углубляться в историю девятнадцатого века, например, то можно вспомнить 1968 год. Это было время, когда накопилась критическая масса недовольства. Страной правили люди старой формации, а на авансцену выходило послевоенное поколение, поколение раскрепощённых независимых людей, поколение хиппи, битлов и свободной любви без правил. Тогда, вроде бы из ничего, взорвался сначала Париж, затем почти вся страна. Первыми вышли на улицу студенты. В этом нет ничего удивительного, на моей памяти во Франции бастовали даже старшеклассники (!!!). И студенты в мае 1968-го требовали всего и вся, их поддержали рабочие и служащие. Далеко не все, конечно, часть французов со страхом наблюдала за происходящим и кляла самыми непотребными словами бунтовщиков. Но за очень короткий срок страна оказалась на грани коллапса, стояли заводы, не работал транспорт, не было бензина на заправках. Казалось, ещё немного и капиталистическая система рухнет. В Кремле потирали руки. И ожидали прихода к власти коммунистов в развитой европейской стране. Какая реклама для мирового коммунистического движения! Ещё вчера такое и присниться не могло!
Но коммунисты были уже не те, что в 1917-м. Да и молодёжь им не очень доверяла после тридцать седьмого года в СССР или пятьдесят шестого в Венгрии. Зато во главе страны был твёрдый лидер – генерал Де Голль, спасший честь Франции в 1940-м. В один день, заручившись поддержкой расквартированных в ФРГ войск (последствия второй мировой ещё не были стёрты с политических карт), он обозначил наличие сильной власти. И негодующие в один миг присели, осознали, что дело может плохо кончиться. В кратчайшие сроки порядок был наведён. В Москве приуныли, не получилось развалить одну из старейших буржуазных демократий.
Кое-какие выводы были сделаны. Де Голль, кстати, вскоре ушёл в отставку. Страна потихоньку обновлялась, и даже мировой экономический кризис 1973 года, когда в европейских странах народ массово пересаживался с автомобилей на велосипеды, никак не всколыхнул страну. Но тем не менее, французы усвоили твёрдо: чтобы насолить государству, бунтующая (бастующая, протестующая, выбираем термин в зависимости от ситуации) должна насолить всем без исключения. Бунтовать так бунтовать!
После некоторого затишья этот принцип обрёл особенно много последователей в девяностые годы. Осенью 1995-го страну почти парализовали забастовки железнодорожников. Они боролись за свои, обретённые в былые годы права. Или, выражаясь без экивоков, за привилегии. Потому что некоторые категории путейцев выходили на пенсию, например, чуть ли не в пятьдесят лет. Но их поддержали другие. Встали железные дороги, улицы городов заполнили демонстранты, начались проблемы с горючим. Французы с пониманием отнеслись к требованиям бастующих, граждане Пятой Республики терпели. А как же иначе, их товарищи борются за свои завоевания! То, что при этом нарушаются права других, право на труд, например, мало кого беспокоило. Ведь во Франции в отличие от соседней Италии нет гарантированного минимума услуг, предоставляемого государственными монополиями. Бастовать так бастовать. Правда, железнодорожники заявляли, что они – просто самый организованный отряд трудящихся, и своей борьбой добиваются справедливости для всех. Однако, получив своё – правительство им уступило, они тут же забыли об остальных.