Я влюбилась в четверг. Прынцы без сердца - стр. 9

– Ты чего молчишь? Эй? Пожалуйста, заинька! Солнышко мое, – просил меня Лешка, по-своему трактуя мое затянувшееся молчание.

– Леш, перестань. Солнце на небе, зайцы в лесу. Ладно, приезжай, мне тоже с тобой поговорить надо. В любое время. Я на даче, с сыном сижу, родители на недельку в Париж уехали, а я в отпуске на две недели… Нет, без звонка. Я всегда дома, хотя телефон отключен будет. Только я, Пашка и природа.

– Ты замечательная. А мама какая!.. Я… – Лешка был слишком ласков. Нет! Нет! Нельзя! Уважаемые мужчины, непозволительно так вести себя с женщинами, они же, как Снегурочки, от тепла плавиться, таять начинают.

– Да отпусти же ты меня, как и я отпускаю все ниточки, связывающие меня с тобой. Аминь! – воскликнула я и повесила трубку.

Если бы я знала, что все так получится!

Но раз принято решение, значит, ни шагу назад. Какая романтика, если все истории любви уже описаны в лучших произведениях литературы и киноискусства? Что мы, обычные людишки, можем добавить в коллекцию человеческих чувств, талантливо сыгранных актерами под бдительным оком великих режиссеров, да с применением современных световых, музыкальных и других всяческих специальных эффектов, усиливающих производимое впечатление?

Я сняла видеомагнитофон с паузы и снова стала смотреть мелодраму, пятую подряд из тех пяти, которые по случайности обнаружились у нас дома, на полке с Пашкиными мультиками, как раз по соседству с детской сказкой про Золушку (ее я тоже, кстати, заодно пересмотрела).

Да, тяжеловато даются сладкие просмотры сказочных сюси-пусиных шедевров, в которых всем Золушкам воздается по Принцу, иногда по нескольку сразу, и для этого даже не надо носиться по лестницам, рискуя сломать ногу, и разбрасывать повсюду свои туфельки. Но жизнь, как сказал папа, – это эксперимент по изучению себя. А папу надо слушать. Почему бы не поизучать, пока есть время, чужую Любовь и Ненависть, почему бы не поучиться распознавать в изысканном рисунке этих двух сторон одной медали проявления жалости, эгоизма, зависти, лжи и притворства, слабости и надменности?

– Девушка, сколько стоит видеокассета? – Еще не уехали родители, а я уже заглянула исподтишка в продуктовую лавку, туда, где в уголке между прилавками с молочными продуктами и хозяйственными товарами продавалась видеопродукция.

– Вам что? Боевик, ужастик, мелодраму? – Существо лет двадцати, килограммов под сто, со жвачкой во рту и сережками в ушах в виде рыбьих скелетов, оторвалось от разгадывания кроссворда.

– Мне про чувства, пожалуйста. Про сильные. Такие, чтобы потом в жизни ничего не хотелось.

Я подсмеивалась над собой внутренне, пока девушка серьезно рекламировала имеющийся в наличии товар:

– Вот. Это про месть на почве ревности – за двести рублей. Вот эта – про страсть… Там такое… За двести пятьдесят продается, и то у нас цены божеские.

– Нет, нет! У меня сын дома, что вы. А романтическая любовь у вас почем?

– Вот эта, со счастливым концом, – сто восемьдесят. А со слезами, если две штуки купите, – по сто пятьдесят за кассету отдам.

– Значит, и у вас счастливая любовь дороже стоит… А если всю любовь взять оптом?

– Шуточки у вас… – подозрительно взглянув на меня, сказала продавщица, и рыбьи скелеты качнулись в такт ее словам. – Хотя… – Она еще раз оглядела меня сверху вниз и предложила: – Чего покупать-то? Возьмите «Секс в мегаполисе» на пару дней – год потом вспоминать будете. Я сама уже три раза смотрела.