Я влюбилась в четверг. Прынцы без сердца - стр. 11

Разминая затекшие ноги и усиленно вращая ноющей шеей, я нехотя оторвалась от экрана компьютера и стала спускаться вниз.

– Сейча-ас! Иду-у! Кто там?

– Открывай, открывай скорей! – послышался знакомый женский голос. – И когда уже в вашей глуши появится цивилизация?

– Сметанина?

– Да, я! В следующий раз звонок с собой привезу… Или колокольчик лучше?

Журналистка-издательница Танюха влетела внутрь и захлопнула дверь.

– Фу! Доехала. Вот погода! Ты жива?

– Кажется… А что случилось? За тобой гонятся волки? Или толпа благодарных читательниц требует твои автографы? – спросила я «автоматом» и тут же пожалела.

Перепуганная Танька стояла и смотрела на меня. Взгляд ее был жалостливым, почти таким, как тогда, когда меня, царевну-отличницу, распределили после окончания института работать в болото, учить местных лягушат английскому языку, и сомневалась она тогда очень, что в те места когда-нибудь судьба заглянет, чтобы меня обратно на белый свет вызволить.

– Что? Что не так? Меня никто, кроме Пашки, не видит, чего косметику попусту тратить? – пробубнила я недовольно и волосы на затылке стянула покрепче в знак полного несогласия с ее жалостью ко мне. Но сегодня Танюху волновал не мой внешний вид, а что-то другое.

– Ты… Не знаешь?

– Зз… знаю. – Теперь я испуганно заморгала, сопротивляясь на всякий случай. Я не желала слушать никакие новости, которые могли бы вывести меня из сладкого состояния домашней заторможенности. – Ннне надо. Я… Я не любопытная. И вообще-то знаю все, что в настоящий момент может мне понадобиться. И не хочу знать ничего другого! Ннне хочу!

Танька открыла рот, постояла так, задумавшись, заглянула за мою спину, повращала головой направо, налево и… ничего не сказала. Чувствовалось, что не ожидала она почему-то увидеть в моем доме картину полного покоя, оторванности от цивилизации, отрешенности от внешнего мира, сосредоточенности на семейных буднях. Загруженная под маковку утешительница многочисленной аудитории журнала «Остров женщин» однозначно прилетела в подмосковную глушь с какой-то важной целью, но я убедила ее не говорить мне с какой. Легко так уговорила.

– Тебе… не звонили? – только спросила она, между прочим.

– Нет. Мой телефон в отпуске. Отключен. У нас в доме свои новости – сегодня, например, званый ужин. Так что присоединяйся… Эй, вы там, наверху! Мы есть хотим! Марш картошку чистить!

– Кто там? – спросила Танюха, продолжая стоять у двери и выглядеть озадаченной.

– Проходи. У меня там кавалеры высшей пробы.

– ?..

– Я надеюсь, ты не забыла надеть вечернее платье? В меню – картошка и колбаса, устроит? А вот и повара. Прошу любить и жаловать. – Я представила ей мальчишек, по перилам съехавших вниз один за другим. – Павел. Мой сын. С ним ты знакома. А это Сергей – соседский внук. Он сегодня специально отправил бабушку с дедушкой в Москву, в театр, чтобы остаться с нами наедине, да, Сергей Васильевич?

Малыш стоял, внимательно разглядывая странную тетю в шубе и кроссовках, с сумкой через плечо, из которой торчали какие-то журналы и газеты.

– Тетя, вы почтальон? – спросил Сережка, не удосужившись ответить на мой вопрос.

– Нет. Тетя – журналист. Скажи. ЖуРРРналист, «ррр»!

– Кажется, ты ку-ку! – Так и не улыбнувшись, Танюха повертела пальцем у виска и стала скидывать свою верхнюю одежду прямо на пол. С трудом стянула с себя кроссовки, бросила там же у входа сумку и прошла в дом. В старых джинсах, толстом белом вязаном свитере с огромным воротником, поверх которого был надет пиджак ярко-зеленого цвета. – Так… – протянула она, оглядывая неприбранные комнаты одну за одной и похлопывая себя по огромным накладным карманам. – Что это у вас тут происходит?