Я вещаю из гробницы. Здесь мертвецы под сводом спят - стр. 39
– «…за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь»[27].
– Это Мег, – сказала я. – Из леса Джиббет.
– Ты имеешь в виду, сумасшедшая Мег, – громко поправила меня мисс Танти. – Мег, идите сюда немедленно, выйдите на свет, чтобы мы могли вас увидеть.
– Кровь святых дал пить Мег, – произнесла Мег с жутким влажным смешком.
– Чепуха! – сказала мисс Танти. – Вы несете чушь.
Наконец Мег добралась до светового пятна, находившегося в конце ряда скамеек. Одетая в выцветшие черные лохмотья, которые вполне могли принадлежать в прошлом мисс Танти, она двинулась к нам, кивая головой, и красная стеклянная вишенка на шляпе нахально и независимо подпрыгивала.
Грязным скрюченным пальцем она указала на балки под крышей, выгибавшейся над нашими головами.
– Кровь святых и пророков, – повторила она, снова кивая головой, как будто пытаясь убедить нас в своих словах, и жадно перевела взгляд с лица мисс Танти на мое в поисках признака понимания.
– Откровение, – сказала мисс Танти. – Глава шестнадцатая.
Мег решительно посмотрела на нее.
– Святые и пророки, – отозвалась она хриплым, но уверенным шепотом. – Кровь!
Ее светлые немигающие глаза были почти так же навыкате, как у мисс Танти.
В задней части церкви неожиданно на порог упал длинный палец слепящего дневного света, когда дверь распахнулась и появились две темные фигуры. В одной я сразу признала викария. Вторая… конечно же! Это Адам Сауэрби. Он почти вылетел у меня из головы.
Прогулочным шагом они прошлись по центральному проходу с таким видом, будто вышли на приятный променад по сельской улице.
– Разумеется, – говорил викарий, – как указывал старый добрый Сидни Смит, епископы очень любят говорить «мой престол», «мое духовенство», «моя епархия», как будто это все принадлежит им. Они забывают, что духовенство, епархия и сами епископы существуют исключительно для общественного блага.
– «Мучитель епископ и страдающий викарий» и так далее, – сказал Адам.
– Именно. «Викарий испытывает огромную боль, когда епископа опровергают».[28] Достаточно ясно, что надо что-то сделать.
– Возможно, это уже сделано, – заметил Адам.
Викарий застыл на месте.
– О боже! – воскликнул он. – О боже! Я не подумал об этом.
– Я тоже – до настоящего момента, – сказал Адам. – Привет! – добавил он, глянув в нашу сторону и обнаружив нас троих: Мег, мисс Танти и меня, стоящих у алтаря, словно покинутые невесты. – Кто у нас тут? Три грации, если не ошибаюсь.
Три грации? Какая из них я, подумала я: Невинность, Красота или Любовь?
А мисс Танти? А Мег?
– Привет, Мег, – поздоровался Адам. – Давненько мы не виделись, не так ли?
Мег присела в глубоком величавом реверансе, грубыми пальцами старательно растягивая свою юбку в черную палатку и демонстрируя полосатые чулки и пару ужасно поношенных рабочих ботинок на шнуровке на викторианский манер.
– Вы встречались? – боюсь, я не сумела совладать с собой. Ничего не могла поделать. Я с трудом верила, что кто-то вроде Адама Сауэрби, магистра искусств, члена Королевского садоводческого общества и пр., археоботаника и т. д., мог быть знаком с сумасшедшей женщиной из леса Джиббет.
– Мег и я – старые знакомые, не так ли, Мег? – сказал Адам с искренней улыбкой, прикасаясь рукой к ее потрепанной шали. – На самом деле больше, чем знакомые, полагаю, следует сказать – коллеги. Друзья, если на то пошло.