Я уезжаю! - стр. 14
Плюхнув на пол коридора свой чемодан, я едва сдерживаю громкий вздох. Мама даже не замечает, что ее единственная дочь расстроена, а сразу же направляется к обеденному уголку, где обычно работает, и принимается яростно лупить по клавиатуре. Как будто чем сильнее она будет по ней ударять, тем быстрее откликнется ее древний комп.
– Ты бы предпочла остановиться у дома Робеспьера или в местечке, которое я нашла на Рю де ля Гранд? – спрашивает мама, не поднимая головы.
– Мне все равно, – отвечаю я.
Последние несколько недель я часами прочесывала форумы для туристов, путешествующих самостоятельно, чтобы найти хостел с отличными рекомендациями. Что-нибудь в духе «ЗДЕСЬ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ НОВЫХ ЛЮДЕЙ!» (и есть бесплатный вай-фай). Но все это было актуально, когда я собиралась одна.
– Конечно, тебе не все равно, – настаивает она. – Так что выбираешь?
Но правда заключается в том, что мне действительно все равно, потому что меня уже лишили права выбора. Все приготовления, волнения и мечты о самостоятельном путешествии покинули меня, оставив внутри пустоту. Я равнодушно киваю в ответ на все бессмысленные названия отелей и ресторанов, которые предлагает Элис.
Я уже полностью продумала альбом в «Фейсбуке», куда буду загружать фотографии на протяжении всего путешествия: вот я пью кофе в Париже, тут я встречаю бродячую группу художников, а здесь я целую незнакомца в щеку, и мы оба смеемся. «Ух ты! – сказали бы все у меня дома. – Да эта Нора – отважная и независимая девчонка, свободная духом. Похоже, мы ее недооценили». А теперь я буду постить фоточки с семейного отдыха. Нет, даже не с семейного. Куда хуже – из поездки для укрепления уз с матерью. Матерью, которая до сих пор считает, что поясная сумка – аксессуар, подходящий для ношения на полном серьезе и не во время музыкального фестиваля.
Всего за пару часов я из европейской искательницы приключений превратилась в узника. Так что мне все равно, какой отель станет моей клеткой.
– У меня уже забронирован хостел, – говорю я.
– Не будь глупой, мы не станем останавливаться в молодежном хостеле. – Мама практически выплевывает эти слова мне в лицо. – Можешь остаться со мной в отеле! – Она отпивает кофе из чашки, оставленной на столе после отъезда в аэропорт, и слегка морщится: остыв, тот стал горьким. – Разве тебе не хотелось бы спать на чистых простынях? Чтобы у тебя убиралась горничная?
– Понимаешь, в хостеле можно завести друзей, – объясняю я, глядя под ноги. Но она меня не слышит.
– У нас будет свой огромный шикарный номер!
Ее улыбка излучает отвратительную гордость. Самое худшее во всем этом – великодушие, с которым она произносит каждое слово. Как будто я должна быть ей благодарна за то, что мы остановимся в каком-нибудь отеле, а не хостеле, где я могла бы повстречать симпатичного британского парня с акцентом и взлохмаченными волосами и позабыть о самом существовании Ника. А теперь, даже если я с ним и познакомлюсь, то нам негде будет встречаться.
Я: «Я такая дура, совсем забыла тебе сказать. Возвращайся и познакомься с моей мамой!»
ОН: «Знаешь, я тут подумал. Ты меня вообще не привлекаешь. Приятно было познакомиться, я возвращаюсь в хостел с семифутовой блондинкой-немкой. Она достаточно взрослая, чтобы путешествовать в одиночку».