Я уезжаю! - стр. 16
– У тебя чемодан больше двадцати дюймов? – спрашиваю я.
Ответ мне уже известен, но я пытаюсь спровоцировать ссору. Имею право! Моя мама, которая вообще не смыслит в искусстве и даже не может отличить Дега от де Гойя, единолично приняла решение перевернуть мою поездку с ног на голову! Так что мне можно лишний раз напомнить ей о том, что только я из нас двоих подготовилась.
Но она не отвечает.
– Двадцать дюймов, – повторяю я. – Твой чемодан.
– Что? – откликается она. – А, нет, это мой светло-коричневый чемодан, он двадцать три дюйма.
– Ох! Мам, у европейских авиакомпаний все по-другому! Для ручной клади установленный размер меньше, чем на американских рейсах, потому что багажные полки меньше! Даже Рик Стивс уточнял, что если вы путешествуете по Европе, то лучше брать с собой самые необходимые вещи. Он сам так и делает.
– Кто такой Рик Стив? – спрашивает мама, совершенно не улавливая сути.
– Стивс. Он гуру путешествий по Европе. Тебе придется регистрировать багаж, если он окажется больше двадцати дюймов.
– Ну, если надо будет, зарегистрирую, – спокойно отвечает она.
Тогда я говорю громче, чем собиралась:
– А я что тогда буду делать? Ждать тебя у багажной ленты, когда могла бы уже быть снаружи и знакомиться, например, с новыми людьми? Изучать новый город, как планировала?
Мама молча разворачивается ко мне со своим типичным взглядом «никакой тебе машины», но тут же ее лицо смягчается. Такое выражение у нее бывает, когда в продуктовом магазине она встречает знакомую, которая не в курсе, что они с папой развелись. И, спрятав левую руку, отвечает: «У нас все замечательно. Спасибо, что спросила».
– Нора, я понимаю, что поездка с мамой тебя не вдохновляет, но мне так хочется провести с тобой время!
Я складываю губы в подобие улыбки, но это больше похоже на оскал собаки, к нёбу которой прилипло арахисовое масло.
Мама ощущает мою минутную слабость и решает меня добить:
– Вот в следующем году уедешь и будешь скучать по мне.
Какой бы ответ ни вертелся у меня на языке, он растворяется во рту подобно кусочку сахара. Поэтому я молча киваю, стараясь быть паинькой, как можно дольше. Я даже не рисую на обратном пути в аэропорт. А мама просит меня выбрать радиостанцию. Она тоже пытается делать все возможное.
Поскольку билеты мы купили в последнюю минуту, места у нас оказываются посередине. И пока у выхода 2B мы ждем приглашения на посадку, я рассматриваю других пассажиров, следующих в Париж, и мысленно составляю список тех, кто в течение всего восьмичасового полета мог бы сидеть по бокам от меня.
Вариант 1. Семейная пара с соломенно-желтыми волосами и в заляпанных спортивных штанах. Оба роются в пакетах из «Макдоналдса». Я молюсь про себя, чтобы всю дорогу меня не окружал этот аромат.
Вариант 2. Невероятно крутая девчонка с черной как сажа челкой. Мотает головой под орущую в огромных наушниках музыку и читает при этом «Майн кампф». Либо она круче всех, кого я видела в Эванстоне, штате Иллинойс, либо неонацистка. Шансы 50 на 50.
Вариант 3. Красивый, похожий на модель, мужчина с рыжими волосами и бородой. Такой, наверное, мог бы участвовать в каком-нибудь высокобюджетном шоу на кабельном, про Шотландию девятнадцатого века, если уже не участвует. Рукой с выступающими венами он обнимает свою девушку – у нее круглое лицо и длинные волосы до попы. Ее рука покоится на его колене. Представляю, что мне придется вытерпеть, сидя между ними.