Я твоя навеки, ты мой навсегда - стр. 29
Вперёд и только вперёд!
«Молодец!» – приободрил Опти.
Песси предусмотрительно промолчал, понимая численное преимущество потенциальных соперников. Проигрывать Песси не любил, поэтому залёг в засаде.
Одновременно с ликованием и боевым настроем раздался щелчок. Нет, это не мозги мои клацнули. Это кто-то зашёл в туалет и закрыл дверь. Ну, собственно, мне пора.
Я подняла глаза, чтобы поправить макияж и локоны, и вскрикнула.
– Нет, Бояркина, я не привидение.
– Ты что здесь делаешь? – зашипела я, боясь повысить голос. Ещё не хватало, чтобы на мой трубный зов сбежалась толпа и начала скандировать «Шайбу! Шайбу!». – Это женский туалет!
– Если ты ещё не забыла, читать я умею, – хмыкнул Островский и направился ко мне.
Я замерла. Кролик перед удавом – это слабое сравнение всего, что я чувствовала. Да у меня ноги буквально к полу приросли. Я боялась пошевелиться, потому что по телу промчались волны с криками: «Опасность! Боевая тревога! Налёт вражеских войск! Все в укрытие!»
– Что ж ты творишь, Бояркина? – поинтересовался Бодин голос у меня за спиной.
Я малодушно прикрыла глаза, потому что дышать стало резко нечем. А тот воздух, что ещё остался, пах Островским, его холодным парфюмом.
От Боди веяло таким жаром, что колкие мурашки пробежали по спине и расслабились, греясь в лучах его энергетики.
К счастью, он меня не касался. Но достаточно было того, что его дыхание шевелит волосы, а губы оказались аккурат возле уха.
– Я закричу! – жалко пролепетала я слабым голосом. Островский фыркнул.
– Поздно кричать, Илон. А точнее, можешь попробовать. Здесь прессы – на каждый квадратный сантиметр. Хочешь стать звездой? Так сделай это, не стесняйся. И я заодно погреюсь в лучах твоей славы. Мне как раз софиты только на пользу. Будет мощнейший пиар-ход. Правда, я не уверен, что бизнес в сфере IT-технологий расцветёт на почве скандальчика, но я готов рискнуть, проверить и эту теорию.
Он издевался. При этом нашёптывал всю эту белиберду прямо на ухо, когда мог просто говорить, не применяя вот эти низкие шаги воздействия на эрогенные зоны.
– Оставь меня в покое, Островский, – у меня получилось сказать это с достоинством. Даже голос не дрогнул.
– Да я вроде бы тебя и не беспокою, – в зеркале я увидела, как он любовно огладил взглядом мой профиль и демонстративно поднял руки, показывая, что даже не прикасается ко мне.
Он будто не понимал, что уже нарушил границы моего личного пространства и вторгся на территорию, куда пускать его я не собиралась. Или наоборот?.. В любом случае, всё это лишнее, а мне дополнительные волнения и метания ни к чему.
– Тогда выйди и закрой дверь с обратной стороны. Это дамская комната и делать тебе здесь абсолютно нечего.
– Я выйду, конечно. Выйду обязательно. Но перед этим ответь мне на один-единственный вопрос: что ты задумала, Бояркина?
Я уже не соображала, что он от меня хочет.
– В каком смысле? – попыталась взять себя в руки.
– Хорошо. Пойдём длинным путём, – благосклонно улыбнулся он и легонько подул мне на шею. Колени опасно дрогнули. Стоять, бойцы! Мама не приказывала сдавать крепость! – Что ты здесь делаешь?
– В туалете? – обезумевший мозг искал запасной выход, но уже готов был сигануть без парашюта, рискуя разбиться вдребезги на сияющем кафельном полу.
– На выставке Белова, – уточнил Островский терпеливо.