Я тебя тоже люблю. Ромкины подарки - стр. 21
– Чего ради?
– Ну так… мало ли.
– Ты че, в бегах?
Оглядываюсь убедиться, что рядом никого нет. Присаживаюсь рядом с парнишкой.
– Я могу тебе доверить тайну? Только честно? – подумав, кивает. – Не я в бегах, а соседка моя. Ирина.
– Это та, что за стенкой у тебя? С ребенком?
– Она. Ее ищут нехорошие люди, чтобы Сашку забрать.
– Так, может, это… Метелкину сказать?
– Нет… пока не надо, но я обязательно скажу. Просто так может получиться, что и он не поможет.
– Ладно, если кого увижу, сообщу.
– Спасибо, Лех, – жму ему руку. – Езжай домой, темно уже.
– А ты?
– Я почти закончил. До дома доеду, завтра еще подкачаю.
Глава 12. Роман. Романс
Домой приезжаю затемно. Кое-как умываюсь и без сил падаю на кровать. Живот от голода урчит. Руки гудят после насоса, плечи ноют, поясница тоже. Леха там как, интересно, тоже страдает?
В полумраке комнаты чувствую укоризненный взгляд бабушки и деда.
«Что, ба?» – мысленно обращаюсь к фотографии на противоположной стене. – Нет, мне не совестно, что Леху наказал. Будет знать, как колеса посторонним людям спускать. Хорошо, хоть не догадался проткнуть или порезать.
Ба, как мне кажется, соглашается, но мальчишку жалеет. Мне тоже его жаль, но я рад, что он растет с правильными установками. Надо предупредить Метелкина, чтобы приглядывал за парнем, переходный возраст скоро.
Глаза от усталости смыкаются, и я сквозь закрытые веки все еще «смотрю» на фотографии. Деда Митяя я знаю только по фото и рассказам матери и бабушки, баба Аня рано овдовела, замуж больше не вышла. Добрая она у нас была и готовила вкусно. Как сейчас ее блинчики помню с яблочным вареньем. У матери тоже вкусно, но все равно не так.
Сглатываю голодную слюну, возмущенные кишки намертво прилипли к позвоночнику.
– Барабашка, ты че так долго? – через стену прерывает мои воспоминания Саша. Или это он урчание моего желудка услышал?
– Колесо в машине спустило, ремонтировать пришлось. Ты как, температуры нет?
– Неа.
– Дома тепло?
– Тепло. Спать собираемся.
– Я тоже уже сплю.
– А сказку?
Я обещал, да.
– Будет тебе сказка. Ложись, я чуть-чуть отдохну и почитаю тебе.
– Саша, – встревает мать малыша, – дядя Рома устал, не мешай ему. Давай я тебе песенку спою.
О да, я хочу, чтобы Ирина-Даша спела.
Подперев рукой голову, уставившись в стену, слушаю красивый голос.
Две души, гуляя по небесам,
Говорили в тишине по душам.
О земле говорили, ничего не забыли
Из того, что пережили там.
О земле говорили, ничего не забыли
Из того, что пережили там. *
Хорошо поет, душевно. Можно бесконечно слушать. И секса с Машкой не надо, тут другого рода удовольствие.
Что за благородный порыв меня дернул пообещать помощь соседке? Сашу стало жаль? Это безусловно. Мать его сильно любит, невооруженным глазом видно. На нелюбимых детей я в детдоме насмотрелся… А Даша ради сына в бега кинулась, лишь бы не расставаться с ним. На сумасшедшую не похожа…
Или это я сам себя убеждаю?
Почему в моих мыслях так много стало матрешки? И правда, почему? Уж не потому ли, что в моей голове на репите звучит красивый мелодичный голос соседки? Не потому ли, что под кучей одежды предугадываю совсем не матрешечную фигуру и мне до зуда в пальцах хочется на нее посмотреть? Не потому ли, что несколько раз залипал на ее руки – изящные кисти с тонким запястьем и длинными ухоженными пальчиками? А еще мне понравились ее карие глаза и несомненно мягкие губы. Красивые, пухлые, без помады, к которым мне любопытно прикоснуться, на вкус попробовать.