Я тебя тоже люблю. Ромкины подарки - стр. 11
– Н-не надо.
– Не надо так не надо, мое дело предложить.
Из комнаты слышу детское кряхтение и покашливание. Топот ножек. Маленькая голова в вязаной шапке наполовину высовывается из-за косяка.
– А это Саша? – наклоняю голову, пытаясь разглядеть ребенка. – Привет, Сашок! Я твой сосед, дядя Рома.
Ребенок молчит. Прячется от моего взгляда и снова выглядывает.
– Барабашка я, узнал?
– Барабашка! – обрадованно выпрыгивает целиком навстречу. – Привет!
Пацан лет четырех-пяти. На личико светленький, худощавый. В придачу к шапке на нем еще и куртка. Носки толстые поверх штанишек. Только сейчас замечаю, что в доме холодно и пахнет сыростью.
– Саша, иди к себе, – просит женщина.
– Нет, – прячется за мамкину юбку, любопытный нос высовывает. Строим друг другу глазки.
– Вам помочь печь растопить? – поднимаю взгляд на Ирину. Вилки на столе нет, из рукава толстовки зубья торчат.
Да, Ромыч, кажется ты попал к психопатке. Тикать надо!
Но вместо того, чтобы бежать отсюда, иду к печке, присаживаюсь, заглядываю внутрь.
– Так она у вас никогда не разгорится!
Вытаскиваю зольник. Он полный. Совком вычищаю то, что просыпалось. Выношу на улицу, в контейнер.
– Золу обязательно вычищать надо, иначе гореть не будет. И поленья сразу толстые не надо, лучше щепу настрогать, – описываю каждое свое действие. – Ну вот, – закрываю створку печи, за которой радостно разгорелся огонь. Через пять минут можно поленья закинуть.
– Спасибо.
Ирина стоит, не шелохнувшись. Саша уселся за стол. Откуда-то вытащил мой торт, ковыряется с упаковкой.
– Может, чай попьем?
Ой, дура-ак! Тебе же сказали: беги!
К счастью (и своей безопасности), вижу, Ирина не знает, как мне отказать, и вообще тяготится моим обществом.
– А вообще у меня еще куча дел. Если что – стучите, – обезоруживающе улыбаюсь. Подмигиваю Сашке. – Пока, Сашок!
– Пока, барабашка! – машет ладошкой.
Уф, вот это соседка, а я-то думал…
Остаток дня провожу за чертежами. Созваниваюсь со своими. Дома все хорошо, не считая того, что мама с отцом переживают за нас с Диной. Мама, естественно, больше всех. Отчитываюсь, как устроился, что ел и пил, чем занимаюсь, кого видел. Передаю привет от бабы Стюры. Ей тоже передам.
На соседской половине тихо.
К десяти вечера глаза слипаются, сказывается плохой сон последних двух суток.
Ложусь спать.
Снова женский голос. Поет. Красиво так, тонко. На романс какой-то похоже. Образ Ирины с голосом совсем не вяжется.
Убаюканный соседкой, засыпаю сном младенца.
Тук-тук-тук.
Раздираю тяжелые веки. Телефон показывает 22:47. Недолго я спал.
Тук-тук-тук.
– Саша, ты чего не спишь?
– Барабашка, расскажи сказку.
– Сказку? А мама не может?
– Нет, у мамы сказки кончились, она уснула.
– Понятно. Ладно, сказку так сказку. Какую хочешь?
– А ты какую знаешь?
– Любую могу.
– Муху-цокотуху хочу.
– Окей, будет тебе муха-цокотуха.
В телефоне нахожу стихотворение, зевая, читаю. Вздрагиваю, когда мобильник падает на грудь, выскользнув из пальцев.
– Саша, ты спишь?
Тишина. Уснул.
Глава 7. Роман. Странная дамочка
Тук-тук-тук.
– Доброе утро, Саша, – бормочу, не открывая глаз. – Выспался?
– Да, – кашляет.
– Простыл, что ли? Горло болит?
– Болит.
– Маме скажи, чтобы чаем горячим тебя напоила.
– Хорошо. А ты к нам еще придешь?
– Не знаю. Дел сегодня много.
– Приходи. Только опять с тортиком.