Я тебя никогда - стр. 35

Дорогое и совершенно мне не нужное.
Я нервно заломила руки, не зная, что говорить.

Если я сейчас начну оправдываться — мне никто не поверит, это всегда работает в противоположную сторону.

Но не молчат же мне?

Молчание — косвенное согласие и признание вины.

Но я не виновата!

И Матвей прекрасно это знает.

Он — единственный кто мог бы меня защитить сейчас, и сам же организатор этой ситуации, но он не станет меня спасать.

Он же обещал от меня избавиться!

Он мечтает, чтобы я убралась куда угодно из его семьи, пускай даже в детский дом!

Матвею совершенно плевать на мою дальнейшую судьбу, он не станет меня ни жалеть, ни спасать…

И что теперь подумают Роман и Тамара?

Конечно, решат, что я его и взяла.

Кто же еще?

Не Матвей же.

А теорию, что он мне его подкинул, родители Матвея, естественно даже и рассматривать не станут.

Всё указывает на то, что воровка в доме — именно я, и я взяла это треклятое колье!
Господи, да я даже куда нести его не знаю! Никто не принял бы у юной девушки столь дорогую цацку! Сразу бы и отправили меня куда подальше, полагая, что это украшение я не иначе как украла у кого-то.

— Это оно, мам? — уточнил Матвей у Тамары.

— Да… — тихо прошептала она и подняла взгляд на меня. — Ангелина… Зачем? Неужели тебе не хватает денег? Я же тебе даже клетку купила для мышки твоей, и корм…

Женщина с укором смотрела на меня.

Я смотрела на Матвея.

Тот пожал плечами и забрал наконец колье из моей постели.
Я не знала, что говорить и делать.

По моей щеке сбежала слеза горечи и унижения…

Никогда я тебе, Матвей, этого не прощу.

Всё тебе еще обязательно вернётся, и правда восторжествует.
А сейчас мне придётся быть сильной.

27. 26.

— Мне придётся поговорить об этом с твоим опекуном, — сказала она, сжимая в руках найденное в неожиданном месте украшение.
В глаза она мне не смотрела. Видимо, просто не могла. Не могла поверить, что я на такое способна. Я и не способна… Это всё Матвей!
Но только кому и что я теперь докажу?
Если даже за меня и вступится опекун — кто-то же должен провести параллель между этим якобы воровством и антипатией ко мне сына семейства, и понять, что это его рук дело! Роман Петрович мне кажется очень умным мужчиной, он наверняка меня услышит и поймёт, но осадок всё равно останется уже.

А одноклассники ни во что вникать и не станут — примут за чистую монету правду Матвея, и я начну учиться в новом классе с клеймом воровки навечно…

Очень обидно всё вышло.

Только что я могу?

Он тут король и может делать всё, что вздумается.

Это я ничего не могу. Абсолютно бессильна.

Мне придётся положиться на судьбу…

Может быть, меня всё-таки спасёт какое-то чудо?

В то, что Матвей не исполнит свою угрозу или передумает публиковать на весь интернет видео, я даже и не мечтала — это было бы слишком наивно с моей стороны. Но в чудеса мне всё ещё хотелось верить.

Ведь чудо — единственное, что могло меня спасти от такой позорной участи.

Я буду, что называется, без вины виновата.
Мама, как же мне трудно без тебя…

Ну как мне выжить среди этих людей?

Как легко Тамара поверила вранью Матвея!

От этого ещё горше стало, захотелось прямо разрыдаться, словно мне пять, а не семнадцать.

Тамара казалась мне адекватной, хорошей женщиной.

Да, я ей тоже не особенно понравилась, я это ощущала с самого начала.

Но у неё были причины отнестись ко мне предвзято — я это понимала и старалась её простить.