Я тебя бросаю - стр. 22
– Не надо. Мне нужно будет время. Двух недель вполне хватит, – я улыбаюсь. Сейчас, первым делом я поеду в банк, а потом…
Дома я оказываюсь к вечеру. Уставшая как ломовая лошадь. Буквально валюсь с ног. Нервное напряжение, смешанное с физической усталостью, просто выкручивает все тело. Но я иду в кухню, готовить ужин для мужа. Шикарный ужин. Биф бургиньон, пюре из артишока, и шоколадный фондан. Стрелки часов бегут по кругу. Отсчитывают минуты как сумасшедшие. За окном сначала виснут рваные сумерки, потом опускается тьма. Мишки нет. А я не чувствую ничего. Звенящая пустота. Снимаю платье, в котором хотела его встретить, резинку в волосы запутываю так, что потом. Наверное, придется выстригать. Мясо безвкусное, десерт вызывает липкую изжогу. Пюре остывшее кажется отвратительным.
Включаю ноутбук и с мазохистским удовольствием рассматриваю виды тропических островов, запивая их крепким кофе, который ненавижу. Завтра буду похожа на сову из мультика. Отекшая, с дергающимся глазом и кругами под глазами. В этом разница между молодостью и… Не молодостью.
Вздрагиваю, услышав шум мотора. Начинаем представление, всем на удивление.
Нет, я не прощу. Простить – значит похоронить себя под плитой ненависти к себе и сожалениях до конца жизни, что оказалась не сильной и независимой, а размазней, ждущей мужа и каждый раз подозревающей его в неверности.
– Олькин, я дома, – он доволен. Голос как у кота, объевшегося сметаны. И мне кажется, что я даже издалека чувствую запах чужой бабы. Молодой соперницы. Кстати, Танька права, надо бы ее найти в соцсетях, хоть посмотреть на чаровницу, ради которой Мишка рискнул нашей семьей. Давлю желание сразу набрать ненавистное имя в поисковике. Год рождения я тоже, все таки, выяснила. Чертовски молода. Чуть старше Виталика. И это меня разрушает еще сильнее. Словно кислота изнутри, разъедает.
– Я тут, милый. В кухне, – кричу я жизнерадостно. Хотя у меня одно желание, перевернуть сотейник с чертовым пюре на голову мужа. Любимого мужа. Мужа. С которым прожила целую жизнь. Ну да, его любовница вполне могла бы быть нашей дочерью. – переодевайся и приходи. Будем праздновать. У меня ошеломительная новость.
Все же набираю в поисковике имя Миланы. Мишка придет не раньше чем через двадцать минут. У него целый ритуал: душ, лосьон для тела и прочая любовь к себе. У Мишки очень чувствительная кожа. Сохнет, шелушится. Я покупаю ему косметику. Точнее покупала. Теперь это будет заботой девки, смотрящей на меня с экрана, наглым насмешливым взглядом. Она в свадебном платье. Она в платье… Она… Черт, как больно. Словно нож под ребра, будто раскаленный свинец по венам.
“Совсем скоро я покажу кто он. Я готова стать женой. Будет настоящая Жара. #Мой краш. ”
Буквы пляшут перед глазами. Ладошка этой… девки лежит на ее плоском животе, но… О, боже. Невозможно. Может просто обычный жест? Это еще больнее. Это невозможно больно. Нестерпимо. Я не решилась на второго ребенка. Реабилитация Виталика после аварии меня высосала морально. И я просто побоялась. А теперь… Неужели?
– Лелик, ты чего тут? – вздрагиваю, с силой захлопываю крышку ноутбука. Улыбка не получается, но я все же ее давлю, как почти закончившуюся зубную пасту из тюбика. До боли в пальцах. Мишка меня целует в макушку. Привычно так, как собачку хозяин, после долгого отсутствия дома. – Что за ошеломительные новости. И дай поесть Я голоден как волк. Эта работа меня доконает.