Я тебя бросаю - стр. 20

А Милка… С ней взрыв, фейерверк. Но… Я даже очки не ношу когда с ней, потому что я… Черт, я рядом с ней молодею только внутренне. И как я не закрашивай седину, и рядись в чертовы молодежные кургузые пиджачки, я остаюсь сорокалетним мужиком, с грузом лет за плечами и чертовой сединой во всех иных местах, кроме головы.

– Я тоже умею варить кашу и писать списки для магазина. Еще я умею то. Чего не может твоя старуха, – она сползает с моих колен на пол. – А еще я хочу свадьбу. Платье уже присмотрела даже. Я хочу стать Жаровой.

– Черт, Мил, ну какое платье? Я не мальчик уже, – стону я. Внутренности скручивает узлом, до боли. – Просто продолжай.

Проваливаюсь в безумие. О, да. Она умеет то, что Ольга никогда не умела. Она раскрепощенная, молодая, моя. Она огненная, ненасытная, яркая.

– Так что? – вытягивает меня из огненного блаженства Милашка, спустя бесконечно количество растянувшихся минут удовольствия. Кидаю взгляд на часы. Черт, я совершенно выпал из реальности. Ноготок чертовки рисует на моей груди замысловатые узоры. Какие-то магические письмена, ворующие душу и время. И разум, судя по всему. – Скажешь ей уже?

– Вернемся с Мальдив и скажу. Мил, пройдет юбилей. И тогда.

– Ну хорошо. Господи, да поезжай уже. Часы взглядом уже прожег. Хлеба не забудь купить домой, чужой муж. Поди написала уже тебе женушка. Куда вам столько хлеба?

– Мил…

– Что? Я устала быть на вторых ролях. И жить в этой халупе надоело. Ты же не оставишь все жене, милый? Миш, ребенку нужен воздух, дом, отец. А сын твой уже вырос. Он уже не нуждается в тебе.

– Я все решу, – целую ее в щеку, пахнущую мной. Молодая. Черт. – Обещаю. Ты уже собрала вещи? – улыбаюсь, пытаясь отвлечь обиженную кошечку.

– Не все. Мне денежек не хватило на булавки, – скалит зубки Миланка. – И губы. Миш, ну ты же мне обещал.

Я подъезжаю к нашему с Ольгой дому уже ночью. Чертовы звезды, словно в известном всем фильме, подмигивают издевательски. Осталось только увидеть надпись, сложенную из дурацких мигающих космических искр “Эх, Миша, Миша”

В доме светится всего одно окно. Ольга снова уснула возле телевизора. Снова скрючилась в позе креветки в кресле. Ужин на столе, наверняка. Я страшно хочу есть. Просто до ужаса. Милка не любит готовить. Да она мне и не для этого нужна. Платье свадебное… Черт. Я представляю ее в платье гребаном белом, и снова хочу.

Вспоминаю Ольгу в день нашей свадьбы. Она была невинной, встревоженной. Она тоже была молодой. Мы были счастливы. Были? Мне всегда не хватало чего-то. Мало было. Моя жена надежная тихая гавань. Накатанная колея. Она никогда мне не изменяла, и даже мысли такой не допускала, я уверен. Потому что холодная как робот. Она сама виновата, что мне захотелось огня. Но разводиться с женой я не буду ни за что. Нельзя вот так вот двадцать лет перечеркнуть. Невозможно. Да и не ко времени. Можно потерять больше, чем приобрести. Жена, семья, должность, репутацию. И все из-за глупого безумия. Баб молодых вокруг море. А Ольга… Штучный товар. Родители и сын простят и поймут. Все будет офигенно, как говорит эта бестия Миланка.

– Мы не даем информацию о клиентах. Это не корректно и не этично, – равнодушно, словно робот говорит девушка, работница турфирмы. Ей плевать на все. Она зарабатывает деньги. Наверняка с продаж получает процент. Она молодая, а молодости свойственна беспринципность.