Я сижу на берегу - стр. 31

– Прекрати немедленно!

– Почему?

– Ты неглупый мальчик, сам понимаешь почему. Не устраивай, пожалуйста, балаган из серьезного мероприятия. Если хочешь что-то сказать, говори конкретно. Есть мнение… – Завуч делает паузу. Она молчит, а когда она молчит, все молчат вместе с ней. – Есть мнение, что Сергей угрожал запереть Клавдию Никаноровну в комнате для персонала. Это серьезное обвинение.

– Это несерьезное обвинение. Вы видели, какая дверь в этой комнате? Фанера в полпальца толщиной Там только меня можно запереть. А тетя Клава эту дверь одной ногой вышибет, не напрягаясь. Не угрожал он ей – так, болтал без толку про крокодилов. Одни слова. Она меня в туалете на ночь хотела оставить. Там снег в туалете на подоконнике. Я бы за ночь замерз. Что с того? Слова – это только слова. Крокодилам он ее скормить хотел? Хотел. А инкубатор не построил. Сжечь на костре хотел, а дрова не заготавливал. Короче, нет состава преступления.

– И все-таки, я тебя не понимаю. Твой долг осудить товарища и помочь ему раскаяться в проступке, а ты? Ты выгораживаешь преступника.

– Меня вы не понимаете, а тетю Клаву понимаете? Тогда объясните мне. Она сама себя не всегда понимает. То была водка, то не было. То курили, то не курили. В чем конкретно она Сергея обвиняет? Он дурак, конечно, но за это не судят. Никакой он не преступник.

– Но беспорядки были?

– Были.

– Кто их организовывал?

– Я.

– Я так и полагала. Тогда приступим к твоему делу.

Завуч раскрывает Мишину папку. Мишина папка толще папки Сереги. Сразу видно, что Миша гораздо опаснее. Миша – закоренелый преступник. Рецидивист.

– В твоем деле масса замечаний: пропуски уроков, грубость старшим. Вот, например, объясни мне, откуда у тебя последнее замечание?

– Последних должно быть два. По литературе и математике.

– За что?

– За Достоевского. Я назвал Достоевского идиотом.

– А по математике за что?

– Я же сказал, два замечания. По математике тоже за Достоевского.

– Но по математике у тебя нет замечания.

– Одно из двух: или она еще не записала замечание, или Достоевский на самом деле не очень умный человек.

– Я не вижу связи.

– Все просто. Достоевский утверждал, что в рулетку можно выиграть, если ставить понемногу, а математика утверждает, что выиграть в рулетку невозможно. Даже формула есть для точного подсчета вероятности.

– Ничего страшного. Достоевский ошибался.

– Да это понятно, что ошибался. – Миша встряхивает головой, отбрасывая прядь волос со лба. – Дело не в этом. Ошибался он потому, что был глуп. Зачем мне читать книги глупого человека?

– Достоевский не глупый человек и гениальный писатель.

– Мы можем поспорить?

– Нет. Ты и так отнимаешь слишком много моего времени.

Миша молчит. Серега мрачно сжимает и разжимает в кулаке эспандер. Тетя Клава тоже молчит. Тетя Клава стоит, прислонившись к стене, и почти спит. Очевидно, у тети Клавы нет собственного мнения о Достоевском.

– Почему ты молчишь?

– Не хочу отнимать у вас время.

– Но признаваться все равно придется.

– Я знаю.

– Тогда рассказывай.

– Крокодильи яйца я не знаю, где можно купить. И страусиные тоже. Хотя говорят, что из страусиных яиц можно большие яичницы жарить.

– Хватит.

– Хватит так хватит. Хотя я вас тоже не понимаю. Сначала: говори, потом: хватит.

– Перестань изображать из себя клоуна. Будешь признаваться?