Я сделаю это для тебя - стр. 19

Выбрал перстень с алым камнем, ещё один без камня, но с его символом, и третий - артефактный, что-то на него было навешано, какое-то заклинание. Три – не шесть и не восемь, нормально. Интересно, подумалось мне мимоходом, сколько колец носил маркиз дю Трамбле, муж Женевьев, едва ли не первый богач королевства?

И ведь Женевьев где-то тут похоронена, вдруг подумалось мне. Да не где-то, а я знаю где, на Смоленском кладбище, рядом с моими родителями. Эх.

И вот мы сидим на балконе, свет в зале гаснет, и раздаются первые гитарные аккорды. Я смотрю на Анри – его брови взлетают, и кажется, он так и хочет спросить – это, ты хотела сказать, театр? Но не спрашивает ничего, а потом, кажется, втягивается.

Ко всеобщему большому сожалению, в нашем музыкальном театре не идеальная акустика. Но все привыкли. Я, наверное, тоже. Да и композиции все давно известны, и ты не просто слушаешь, а отчётливо понимаешь, что будет сейчас.

- Постой, ты это пела, - говорит Анри, когда мы слушаем про белый шиповник.

- Да, - шепчу я в ответ.

И про шиповник, и «Ты меня на рассвете разбудишь». Хиты юности, куда без них. Зимними вечерами в Поворотнице имели успех.

В финале я думаю о любви – что она есть для уже совсем было разочаровавшейся в жизни почти пятидесятилетней меня. И признаю, что если раньше что-то подобное двигало мной, когда я изучала неведомые мне области, работала совершенно не с тем, к чему изначально готовилась, но в итоге у нас с Женей получился приличный бизнес, то теперь что-то похожее движет мной, когда я учусь магии и сражаюсь с демонами. Любовь к мужчине толкает нас на то, чтобы становиться кем-то, кем ты раньше не была, так?

Ладно, это уже какая-то гнилая философия, ну её. Мою нынешнюю жизнь вообще не следует анализировать, её нужно просто жить. И всё.

Когда последние звуки стихают, мы поднимаемся и аплодируем – как и все вокруг нас. Потому что – хорошо. Музыка прекрасна, а на что тратить свою жизнь, на ожидание счастья или на борьбу с бытом, холодом, превратностями судьбы, нежитью и красноглазыми тварями – все решат сами.

Мы уже спустились в гардероб и почти даже пристроились в хвост очереди, как бы та очередь не возмущала Анри, но – что поделать, тут так принято, и я тихонько говорила ему в ухо, что вот пойдём в субботу в драму, там у нас ложа, в ней и будем одеваться и раздеваться. А тут так. И для всех, для принцев тоже… и вдруг взгляд мой нашёл очень знакомый профиль.

Настолько знакомый, что я возблагодарила толчею и шум-гам, и спряталась за Анри.

- Ты можешь меня как-нибудь спрятать? – спросила из-за его спины.

Он, не меняясь в лице, что-то набросил на меня кончиками пальцев.

- Кто там?

- Моя подруга.

С Танькой мы знакомы с университета, и даже в последние годы встречались не часто, но регулярно. Она узнает меня в любом виде, наверное. Поэтому…

И кстати, она вовсе не с мужем Витей, которого я тоже сто лет знаю, и он меня. И не с дочерью, и не с сыном и невесткой. А с каким-то неизвестным мне мужиком. Смотрят друг на друга и улыбаются так, что усомниться в значении этих улыбок невозможно.

Мы отошли к стене, как будто – ждём, пока рассосётся очередь. К счастью, Танька и её мужчина в нашу сторону не смотрели, были увлечены друг другом. Эх, ещё один кусочек моей прошлой жизни, такой реальный, такой настоящий. Здесь тоже жизнь не стоит на месте, идёт дальше. Пойдём и мы.