Я с вами не разговариваю, или Страна Женя - стр. 9

Я пошла к Соне в комнату и заплакала. Мне было жалко родителей. Жалко, что им досталась такая дочь, которая двух слов связать не может. Что зарплату не платят. Что я ничего не могу сделать.

– А почему ты завучу не сказала, что всю эту фигню с ксероксом Фед устроил? – спросила Соня. – На ксерокопии ведь видно, что это две разные руки, что там не только твоя!

– Да я вообще ничего сказать не могла, не то что про Феда.

– Фед все-таки козел.

– Я же говорила, что с болтунами лучше не связываться.

– Расскажи все завучу и директору.

– Нет, ты не понимаешь. Это ощущение немоты похоже на то, как когда во сне хочешь говорить, а открываешь рот – и ничего не слышно. И ты уже даже сказать ничего не хочешь, потому что знаешь: ничего произнести не сможешь. Как будто рот и не для речи. То есть вот это мое состояние молчания кажется естественным, а говорение – дискомфортным. Речь – это какое-то необязательное усилие. Да и с большинством мне вообще говорить неинтересно. Только с близкими. Можно заговорить, если надо что-то спросить, что-то узнать. В практических целях, так сказать. А еще надо со всеми здороваться, этого я вообще не выношу.

– Тоже не люблю. Особенно если на улице кого-то встретишь.

– Я вообще могу даже на другую сторону перейти специально. Мне реально трудно здороваться со всеми подряд, а люди думают, что я высокомерная и все такое. Ладно еще, если просто поздороваться, но вот это вот «как дела», когда всем на самом деле пофиг. Зачем они спрашивают тогда?

– Из вежливости. Язык часто используют для вежливости. Женя, ты просто уже привыкаешь к самообщению, и тебе теперь никто не нужен. Не потому, что ты не хочешь, а потому, что ты так привыкла.

– Потому что я физически не могу, понимаешь? Рот не открывается, когда нужно. Этот переход в другую школу снова все вернул. Какая-то рыбья жизнь.

– А я, кстати, где-то читала, что мы зря думаем, будто рыбы не говорят и не понимают звуков. Они как-то там коммуницируют. А немые – это, оказывается, жирафы, прикинь? Но другие исследователи говорят, что это миф. Просто жирафы общаются на таких частотах, которые люди почти не воспринимают. Какое-то низкочастотное гудение или что-то такое, в общем, я не все поняла. Причем только по ночам они так общаются. Гудят по ночам.

– Не знала, надо же. Может, мне переехать куда-то к жирафам? Они меня поймут. Я бы их фоткала, и мы бы молчали. Что читаешь?

– Журнал, «Тин» называется.

– А, у нас в школе его все читают.

– Там, кстати, конкурс объявили – можно тексты, фотки слать, типа статей, репортажей про молодежь, победителям бабки дадут. Ты же фотографируешь. Сними, напиши, а я в универе напечатаю и отправлю по компьютеру. Меня Пашка пускает к компьютерам и в сеть.

– Это же не для школьников конкурс.

– Пишут, что можно участвовать с четырнадцати лет.

– Кому нужны мои тексты и фотки?

– Отправь, за это денег не берут.

– Да в таком крутом журнале на них даже не посмотрят. Там тесты есть?

– Есть. – Соня отдала мне журнал. – Свет включи.

Я включила свет, но не смогла остановиться и нажала выключатель еще два раза.

– О нет. Опять началось? – испугалась сестра.

– Видимо, из-за всего этого в новой школе.