Я рожден(а) для этого - стр. 28
– Еще как отличается! – выразительно поднимает брови Роуэн. – По нему мы должны пахать в десять раз больше. Они хотят отправить нас в двухлетнее мировое турне. На два года! Почему ты раньше об этом молчала?
– Нам не обязательно обсуждать это сейчас, – отвечает Сесили, хватаясь за телефон, как за спасительную соломинку.
– До подписания осталось всего три дня, – напоминает Роуэн и тычет пальцем в какой-то пункт договора. – Посмотри, тут речь не только о концертах. Нам придется давать больше интервью, чаще появляться на публике и участвовать в совместных проектах с другими исполнителями. Мы долго не продержимся в таком ритме.
– Малыш, не думай об этом. Завтра все обсудим.
Листер вдруг склоняется над раковиной, лицо искажает судорога. Переждав рвотный позыв, он только сплевывает.
– Если проблюешься, я тебя тресну. Я не шучу, – предупреждает его Сесили.
– Можно мы поедем домой? – жалобно бормочет Листер.
– Нет, – резко отвечает она.
– Джимми, голову чуть влево, пожалуйста. Вот так, спасибо.
Вспышка камеры ослепляет. Кажется, я моргнул.
Наши стилисты – настоящие кудесники. Всего за час они превратили трех чумазых, невыспавшихся подростков в настоящих поп-идолов. У Роуэна исчезли мешки под глазами. Листер лучится здоровьем, будто не умирал от похмелья еще десять минут назад. Я себя едва узнаю в зеркале. На нас прекрасная дизайнерская одежда – из-за нее у меня всегда такое чувство, будто я попал в сказку.
Камера снова вспыхивает. Интересно, сколько сейчас времени? Я даже не уверен, утро на улице или уже день.
– Джимми, теперь посмотри в камеру. Вот так.
Хорошо, что всем нравится мой взгляд из разряда «а внутри я давно мертв».
– Так, Роуэн, теперь ты передвинься в центр.
Роуэн встает рядом со мной. После чтения контракта он как-то странно притих. Обычно он старается нас приободрить, отпускает саркастичные комментарии и всячески отвлекает, когда мы пытаемся состроить серьезные выражения лиц.
Но не сегодня. Кажется, сейчас мы все не в настроении.
– Роуэн, можешь приобнять Джимми и Листера для меня?
Роуэн послушно делает, что сказано. Фотограф щелкает затвором.
– Погодите секунду. – Женщина, которая руководит съемкой, командует фотографам остановиться. – Листер, ты в порядке? Может, сделаем перерыв?
Мы с Роуэном одновременно поворачиваемся к Листеру.
У него слезятся глаза, кожа мучнисто-белая.
– Да, мне просто нужно в туалет, – бормочет он и торопливо покидает комнату. Мы с Роуэном бежим за ним, как привязанные. Листер бросается к ближайшему туалету, где его немедленно выворачивает.
Мы молча заходим следом. Листер мычит, чтобы мы проваливали, но Роуэн лишь останавливается рядом и гладит его по спине, пока его снова рвет. Я не знаю, куда себя деть и что можно сделать, поэтому просто сажусь на батарею и жду.
Глаза невольно поднимаются к окну – довольно-таки большому. Мне кажется, мы смогли бы в него протиснуться. Конференц-зал на первом этаже. Ничто не мешает нам вылезти через окно и сбежать. Просто взять и уйти.
– Итак, парни.
Мы вернулись в конференц-зал, где лысеющий мужчина средних лет собирается брать у нас интервью. Мужчину зовут Дэйв, и вид у него недобрый. Он кладет диктофон на стол перед нами, чтобы не упустить ни слова из того, что мы скажем. Медленно кивает и начинает говорить так, будто мысленно уже пишет статью: