Я оставляю тебя в живых - стр. 7

– Ты же знаешь, что это ничего не дает? – бросил Максим.

Он выбрал такую снисходительно-насмешливую интонацию в надежде на реакцию коллеги, просто ожидая какого-то объяснения странноватому поведению.

– Что именно? Трясти фотографией? – обернувшись, спросил Дарио. – Знаешь, Монсо, в жизни полно вещей, которые ничего не дают, а мы все же их делаем.

Лейтенант замер и изобразил улыбку, саркастическую и в то же время лукавую. Когда он прикреплял снимок красным круглым магнитиком, в дверном проеме возникли двое. Чернокожий верзила атлетического сложения, с наголо бритой блестящей головой, и молочно-бледный брюнет среднего роста. Разглядывая новичка, оба остановились. Высокий изобразил улыбку, которая явно представляла собой один из его главных козырей, и, не дожидаясь приглашения, вошел в кабинет. Его напарник шагнул следом, на несколько мгновений скрывшись за внушительной фигурой.

– Старший аджюдан Мусса Амбонгила. – Первый уточнил свое звание, поскольку оба были в цивильном. – Все зовут меня Мусс.

– Привет, – вставая, откликнулся вновь прибывший. – Старший аджюдан Максим Монсо.

Они обменялись энергичным рукопожатием, не став мериться силой. Второй молодой человек, ниже Максима на голову, выступил вперед; Максим протянул ему руку, и тот представился:

– Старший аджюдан Колер. Бенжамен. Все зовут меня Бенжамен.

Его коллега громко расхохотался. Дарио и Максим не отреагировали. Между ними с пугающей быстротой решительно обнаруживалось много общего.

Бенжамен посмотрел на белую доску и перевел взгляд на Максима:

– Ага, Дарио уже пустил в ход поляроид.

Максим прищурился. Он предчувствовал, что сейчас получит объяснение этой загадочной процедуры, несмотря на то что ему не удалось добиться толку от главного заинтересованного лица.

– И что это значит? – спросил Максим, когда Мусса молитвенно сложил руки и поднял голову, предвкушая, что ответ станет гвоздем программы.

– Как только в отдел приходит новый жандарм, – начал тот под пристальным взглядом Дарио, – присутствующий здесь лейтенант Порацци делает его фотографию и записывает дату, а через полгода повторяет процедуру.

Неудовлетворенный этим объяснением, Максим еще подождал, однако получил только три озорные улыбки.

– С какой целью? – пожав плечами, поинтересовался он.

– Сравнить твою нынешнюю физиономию с той, какой она станет после полугода в отделе расследований, – бросил Дарио. – Есть некий шанс, что твоя кинозвездная мордашка уже не будет походить на ту, что на афишах!

Лейтенант произнес это без всякой злобы, скорее с цинизмом, который, казалось, настолько соответствовал его характеру, будто он говорил о самом себе.

– Ну да, точно! – воскликнул Бенжамен, стукнув кулаком по ладони. – Ты похож на актера, который играет Бэтмена! – Он расплылся в широкой улыбке, и его смеющиеся глаза превратились в щелки. – Круто, Дарио! Ну, старик, у тебя и глаз!

При этих словах лейтенант Порацци лукаво ухмыльнулся, опять схватил фломастер и под поляроидным снимком вывел на белой доске: «Бэтмен».

Мальчика завели в крошечную лачугу. Снаружи все выглядело тусклым в утреннем тумане, сквозь его ватную завесу едва проглядывали верхушки иссохших высоких деревьев, которые окружали домишко.

Внутри пахло затхлостью и сосновой смолой. От ветхой печурки прямой линией тянулась влево рыжая от ржавчины металлическая труба, уходившая в отверстие под крышей. Еще на пороге мальчику приказали сесть. Возле единственного стола он увидел стул и уселся. Было так тихо, что он слышал удары собственного сердца. Безмолвную зарю тревожили лишь какие-то птицы, копошившиеся в опавших листьях в поисках пропитания.