Я однажды приду… Часть IV - стр. 34
– Наш мир существует только на силе, а Катя принесла красоту и чувство. Её энергия и кровь изменили наш мир…
– Кровь? Ты сказал кровь?
Голос Глеба стал тише и страшней какой-то неизбежностью битвы, как звук доставаемого из ножен меча.
– Да, кровь. Её кровь создана природой для изменения нашей энергии в состоянии агрессии, что с тобой и произошло.
– Мою агрессию преобразовала любовь.
– Ты прав – любовь. А любовь – это выбор, выбор Кати. Когда я увидел её в одеянии, то сразу понял её истинную сущность, она исцеляет только того, кого выберет сама. Тогда она выбрала тебя, может быть, не очень осознавая почему, назвала это чувство любовью и верит. Увидела девочку-мутанта, решила, что она ей нужна и изменила её, вернее создала. Илья показал ей процесс – и он изменился только от её благодарности за понимание. Катя выбирает, кому отдать своё чувство.
Амир произнёс слово из одних гласных звуков, и я больше догадалась, чем узнала, что он назвал настоящее имя Мари.
– И её Катя выбрала сама, захотела мою боль излечить, взяла на себя болезнь дочери, поэтому ноги не заживали. Она своим чувством излечила болезнь, я только ей помог немного. И ты бы смог, только не знал – как. Ты её не чувствуешь так, как чувствую я.
Дальше слушать я не стала, нырнула в воду и изо всех сил поплыла в глубину. Глеб достал меня практически без чувств, я почти не дышала. Он уложил меня на пол и стал разминать грудь, но я только мотала головой, мутная пелена перед глазами мешала дышать, я только широко открывала рот, но воздух в легкие не поступал. Наконец, Глеб ударил меня по щеке и поднял на колено, я сразу со свистом задышала от страха, что он сейчас меня пороть будет. Немного придя в себя, я услышала, что Амир продолжает что-то говорить и сиплым голосом попросила:
– Выключи его.
Глеб посмотрел на меня тяжёлым взглядом, но кнопку нажал и Амир, наконец, замолчал.
Мы долго молчали в постели, Глеб завернул меня в полотенце, подумал и завернул ещё и в одеяло, я стала похожа на куколку бабочки, но сопротивляться не могла.
– Глеб, мне жарко, достань, пожалуйста, меня, разверни.
Он чуть помедлил, провёл кончиками пальцев по моей слегка опухшей щеке, коснулся губами, тяжело вздохнул и стал разматывать меня из кокона. Облегчённо вздохнув, я прижалась к нему и зашептала:
– Неужели ты ему веришь?
– Он прав.
– Откуда он всё знает?
– У него хорошая разведка.
– Лучше твоей?
– Хорошая.
– А записи он откуда взял?
Глеб гладил меня по плечам и молчал. Я посмотрела ему в глаза и увидела плотную черноту.
– Ему кто-то передал?
Та же чернота, и чтобы я её не видела, он закрыл глаза.
– Кто?
Он обнял меня, но ничего не сказал.
– Арно? Почему?
– Не думай об этом.
– Поэтому ты ему не доверял? Подозревал? Поэтому он исчез?
– Ты не должна об этом думать.
Я вспомнила неожиданное смущение Самуила, когда однажды заговорила об Арно, но он, конечно, ничего мне не сказал – приказ командора. Не следует меня беспокоить такими мелочами как предательство. Мне хочется думать, что Арно так поступил вынужденно, что такой страшный лис как Амир нашёл способ воздействия на него, и у Арно просто не было выхода. Но опять же понимаю, что Глеб изначально не доверял ему, согласился принять только когда у него самого выбора не было. Ну, увидел и увидел всё Амир, подумаешь, мне было больно, не ему.