Я ничего не должна тебе, мама. Когда материнская «любовь» становится клеткой… - стр. 21
– Да, я действительно хочу услышать.
Настя начала было говорить что-то о своем детстве, но так прерывисто и невнятно, сорвавшись на слезы, что Маргарита не смогла ничего толком разобрать. Да и смысла уже не было, нужно было успокаивать подругу, которая не позволяла себя обнять или усадить в кресло. А поданный стакан с водой был запущен в стену. Маргарите срочно пришлось применять дыхательную технику, с которой она была грубо послана.
– Настя, я не уйду, даже если ты кричишь и отталкиваешь меня. Я вижу, как тебе больно, и мне не все равно. Ты можешь не говорить, можешь плакать, можешь злиться – я не требую от тебя слов. Но я не позволю тебе остаться одной в этом урагане. Давай просто будем дышать рядом, даже если ты не хочешь повторять за мной. Или сядем на пол, вот здесь, где ты чувствуешь контроль. Я не трогаю тебя, но я здесь.
Ей удалось усадить подругу на пол. В какой-то момент сильные эмоции стали отступать, Настя стала редко всхлипывать и позволила взять себя за руку.
В дверь раздался стук.
– Я занята! – крикнула Маргарита, зная, что после этих слов их не побеспокоят.
– А если кто-то зайдет и увидит нас тут? – тихо спросила Настя, чувствуя вину за свой срыв.
Маргарита улыбнулась ей, еще сильнее сжав руку.
– Сидим как две дуры на полу, – в ответ была улыбка сквозь слезы.
– Я готова быть с тобой кем угодно, лишь бы тебе было легче.
– Как ты меня терпишь?
– Потому что люблю тебя такой, какая ты есть.
– И готова мне помочь с этим справиться?
– Конечно! Ты же знаешь, я все для этого сделаю!
– Тогда возьми меня в терапию.
– Родная, я не могу. Это запрещено.
– Для тебя какие-то запреты важнее меня?
– Не важнее. Но запреты существуют не просто так. Они придуманы, чтобы уберечь тебя от врачебных ошибок.
– Ты настолько боишься совершить ошибку, что тебя даже не пугает возможность когда-нибудь меня потерять? А если я себе вены вскрою? – последняя фраза произносилась в шутку, но Маргариту сильно задела.
– Твою мать, Анастасия! Ты из меня веревки вьешь! – Она встала и подала руку подруге, чтобы помочь подняться. И на этот раз она не сопротивлялась.
– А вот это не профессионально!
– Я не твой врач!
– А следовало бы!
– Ну, не могу я, пойми. Не-мо-гу! Мы это уже не раз обсуждали.
– Так и скажи, что устала и хочешь избавиться от меня!
– Не избавиться, а уберечь. Я остаюсь твоей подругой, но не смогу быть тебе врачом. Это не разрыв, а шаг, чтобы ничто не отравляло нас. Давай попробуем?
– Я подумаю.
Это было уже что-то, ведь до этого Маргарита натыкалась лишь на гневное «нет».
– Ты мне не показывала свои последние рисунки, – тихо спросила она о том, что беспокоило ее со вчерашнего дня.
– Ты смотрела?
– Извини, это вышло случайно.
– Я не хочу о них говорить. Ты сама все видела, и сама все знаешь.
– Хорошо, а о чем ты хочешь говорить?
– О предложении Стаса…
– Я еще ничего не решила. Сказала, подумаю, – неуверенно ответила Маргарита.
– А тут есть о чем думать? – снова возмутилась подруга, всем своим видом показывая, что она не в восторге от такой перспективы.
– Ты ревнуешь? – Маргарита уже чувствовала новую надвигающуюся волну эмоций. С подругой всегда было так: никогда не знаешь, когда накроет и, если отступило, в любой момент может повториться. Она моментально могла перейти из состояния покоя или радости в гнев и обратно.