Я ненавидел тебя… - стр. 6
– Ты тоже слушала его открыв рот, когда он нёс «страшную фантастическую чушь», – ответила Инна Ивановна.
– Правда? Возможно, он интересно рассказывал. Я не помню. Мне безразлично.
Варвара презрительно фыркнула, не собираясь признаваться в слабости к человеку, который, оказывается, счастлив без неё! Но откуда взялась неожиданная слабость, ведь она совершенно спокойно жила эти десять лет? Сегодня просто печальный осенний день. Иммунитет ослаблен, надо завтра купить в магазине корень имбиря и лимон.
– Я прекрасно помню, как вы шептались, склонив головы друг к другу. Он осторожно убирал твои волосы, которые падали вам на лица. Это было так трогательно!
– Не припомню!
– Мне всегда было интересно, о чём вы говорили.
– Не могу сказать, говорю же, что не помню. Вообще сомневаюсь, что это было. Твои странные фантазии!
Инна Ивановна улыбнулась, вспоминая былое, не обращая внимания на раздражение дочери. То прекрасное, волнительное время, когда они встречались. Варвара строго обходилась со своими учениками, которые приходили к ним домой на дополнительные занятия. Старалась, чтобы они заучили этюд или польку. Получалось с большими усилиями, дети грустили и не понимали, для чего их учат музыке. Варвара не обращала внимания на их мёртвые, усталые лица и жёсткие пальцы. Учила, заставляла, требовала. А Портретов сидел «вон на том стуле» и, казалось, пропускал уроки через себя. С трудом различающий ноты, он готов был броситься на помощь и изложить свои познания, которые получил благодаря ей.
– Славе действительно нравилось, как ты проводила свои уроки! Любопытно было наблюдать за ним. Уверена, что у него остались какие-то знания. Он старался вникнуть в то, что ты объясняла.
– А Юля! Прибегала из школы, швыряла сумку с учебниками и бежала гулять с друзьями. Перед этим успевала нагрубить тебе и мне, помнишь, мам? Она ходила в одних и тех же чёрных брюках с вытертыми коленками и мешковатом свитере. При её-то полном телосложении! Она выглядела как медведь, никогда не красилась, стриглась под мальчика. Волосы два часа пыталась уложить феном, но они всё равно торчали в разные стороны, потому что нельзя делать такую стрижку на тонкие волосы. Я ей пыталась объяснить, но она никогда не слушала. У неё всегда был виноват фен! А обувь! Постоянно испорчена, потому что она ужасно косолапила. Безобразие! Невыносимое безобразие! Портретов никогда не видел в ней женщину, они почти не разговаривали. И как так получилось, что она согласилась выйти за него замуж? Я до сих пор не могу в это поверить! Какая-то невозможная глупость, ошибка!
Слова невозможно остановить. Ей казалось, что она говорит глубокомысленно и красноречиво, но воспоминания жгучим ядом прожигали душу. Внутри не было цветущего ароматного луга или синего чистого озера, лишь иссохший череп, суровый и мёртвый. Варвара знала, что безразлична ко всему, но иногда с наслаждением погружалась в разговор. Любопытство превзошло опасение: давно пора поговорить об этом. Почему сложная, толстая, некрасивая Юля вышла замуж за Портретова, который старше её на много лет, да ещё не развелась через месяц, а уже десять лет была с ним счастлива? Такого не придумаешь и в лучших семьях! Варвара говорила и будто видела его сидящим на стуле, робко улыбающимся. Она обращалась к нему, и глаза её блестели от волнения. Да, она хотела спросить именно его, как так вышло?