Я (не) ведьма - стр. 47
Взяв блюдо с лакомствами, Эрик сел на скамеечку у моих ног, и мы со Стеллой с удовольствием стали по очереди таскать сладкие виноградные ягоды.
- Почему у сэра Эдейла на гербе – сухое дерево? – спросила я. - Ведь герб Норсдейла – нападающий волк. Разве у братьев не один отец?
- Один, - несколько смущенно признался Эрик. – Только сэр Эдейл, с вашего позволения, никогда не носил фамилию Сомарецов.
Я забыла про изюм, услышав это. Ольрун заметно оживилась и придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни слова.
- Хотите сказать… - начала я.
- Сэр Эдейл – незаконнорожденный, - подтвердил мои догадки Эрик. – Хотя и старший. Его матерью была леди Леттис, фрейлина покойной королевы Глорианды, матушки короля Альфреда. Покойный милорд Сомарец так и не признал его, но когда сэр Эдейл в битве при Гамельшире заслонил короля Альфреда от стрелы в упор, то был пожалован фамилией и получил герб. И теперь сухое дерево, где все это произошло, будет украшать герб Эдейлов до скончания веков, чтобы напоминать о верности и чести.
- Как поэтично! – восхитилась я. – Наверное, сэр Эдейл в восторге, что он является примером верности и чести.
- Поэтично? Хм… - казалось, Эрик был озадачен. – Да, можно и так сказать, леди. Тогда же милорд Чедфлер прозвал сэра Эдейла «Рука-в-несчастье», в знак того, что в беде он всегда приходит на помощь.
- Какой чудесный и самоотверженный человек, - продолжила я восторги и не удержалась, чтобы не посмотреть на сэра Эдейла. Тот, словно чувствуя, что разговор коснулся его персоны, посматривал в нашу сторону искоса и с подозрением.
- Рэндел такой, - признал Эрик, почесав припухшую скулу.
- Именно этот замечательный человек наградил вас этим украшением? – спросила я, понизив голос и коснувшись указательным пальцем уголка своего левого глаза.
Эрик покраснел так отчаянно, что мне стало его жалко.
- Просто недоразумение, - пробормотал он.
- Вы уверены, что это – именно оно? – спросила я с вежливым участием.
Наши взгляды встретились, и я увидела в глазах юного рыцаря неприкрытое восхищение – так смотрел на меня только Вильям. Лицо Эрика дрогнуло, и он произнес – хрипло, как будто не своим голосом:
- Знаете, миледи…
- Годвинсон! – крикнул вдруг через весь зал сэр Эдейл, хлопнув по столешнице ладонью – будто грозил собаке.
Эрик вздрогнул, потупился и поспешно вскочил.
- Лучше я вернусь к отцу, - сказал он таким тоном, словно испытывал немыслимые страдания, и метнулся к столу баллиштейнцев.
- Сэр Эдейл такой грозный, - сказала Стелла, взяв меня за руку. – Я не рассказала тебе про вторую книгу, Кирия. Там описывается…
Я слушала Стеллу вполуха. Вернее, совсем не слушала. Потому что все мое внимание было обращено на северных рыцарей. Эрик и в самом деле подбежал к столу понурясь, как провинившийся пес, знающий, что сейчас его ждет заслуженное наказание. Он сел рядом с отцом, и сэр Раскел тут же придвинулся к нему, что-то строго выговаривая.
Рэндел Эдейл не сказал Эрику ни слова, и когда слуга хотел подлить вина в его бокал, только мрачно мотнул головой, отказываясь.
«Похоже, господин рыцарь вчера и в самом деле перебрал фалернского, - подумала я со злорадством. – Чем же так разозлил его Эрик?».
К нам подплыла мачеха – она самолично разносила сладости, угощая гостей. На ней были новые украшения – я не видела их раньше. Плоское ожерелье в три ряда, с тремя крупными рубинами – ограненными «розой», и в самом большом внутри виднелась синяя шестилучевая звезда. Очень красивые и редкие камни. Почти бесценные.