Я написал книгу - стр. 16

– А что с моей опухолью? – спросил я, не рискуя шевелиться: пусть йод лучше впитается – ведь это вопрос моей жизни и смерти.

– С какой опухолью? – поинтересовалась Лена.

– Ну, с этой, как его? – попытался вспомнить я. – С отеком Квинке. Там, где жало вывалилось, ужасно опухло. Только глоток бензина спасет несчастного кота.

Словно услышав про котов, прибежал Федя и боднул Лену в ногу. Она подхватила его, доверчивого, и понесла в дом кормить. Через минуту, воспользовавшись увлеченностью нашего хвостатого питомца ягненком с лососем, она пришла вновь и молча поставила рядом с моей головой пиво «Karhu» в количестве одной банки.

Опять оставшись в одиночестве, я почувствовал себя донельзя несчастным. Так сделалось паскудно, что даже вопрос «как жить дальше» становился неуместным. Никак не жить.

«Интересно, куда они поставили этот модулятор?» – интерес был чисто праздным, потому что, знай я даже, где этот проклятый прибор, я бы его не сумел опознать. Специалисты Отдела «Зю» – большие выдумщики. Точнее, специалистки. Суки.

***

О визите «блазн» я вспомнил только утром. Первым делом проверил, как там дела под одеялом? Дела там были нормальные: не описался и даже не обкакался. Однако мышцы тела побаливали так, будто слегка до этого перетренировался. Но больше всего болела голова. Она у меня всегда болит, если что-то не так с погодой, либо состоялась встреча с кем-то гадким и сволочным.

– Над землей бушуют травы, облака плывут кудрявы

Нам бы жить – и вся награда.

Мне и тем, плывущим рядом,

Но нельзя, – сказал я стихи Анатолия Егорова.

В моей книге «Ин винас веритас» много призраков, много противостояния им. Видимо, я слишком сильно увлекся созданными образами. Однако я уже давно привык себе доверять: нет такого, от чего бы можно было отмахнуться и пренебречь, как следствие бреда. Для всех людей этих «блазн» нет, не существуют они попросту. Для меня – они были. И Черный Человек был, как был у героев моего романа капитан Немо. Надо было только вспомнить, зачем этот ЧЧ явился. Ведь не только для того, чтобы стекло двери поцарапать и напужать меня до полусмерти.

Но я не помнил. Да и вспоминать было некогда.

Мне предстояла одна из идиотских процедур, взращенная новым государством Россиянией, или, как назвал ее один из моих любимых писателей Владимир Дмитриевич Михайлов – Иссорой.

За короткий срок утонули почти все российские пароходства, получив пробоины в виде приватизации, которая характеризовалась в приватных беседах неизменным определением: чубайсовская. Торговый флот, созданный когда-то нашими дедами, приказал долго жить. Но моряки пока остались, и их еще плодили разные учебные заведения, выпуская к морю новых штурманов, механиков и прочих поваров-матросов-мотористов. У кого были связи, потянулись к немцам, норвежцам, грекам и голландцам. За ними пошли те, кто поумнее. Но околоморские структуры никуда не делись, им было некуда уходить. Они придумали процедуру дипломирования специалистов.

Вообще-то повышение своего ранга у моряков всегда предшествовалось учебой и экзаменами, но раньше это было как-то в рабочем порядке. Сдавать экзамены и в школьно-студенческое время было напряжно, но не унизительно. Теперь же всякие дядьки и тетьки, на чьи вопросы нужно что-то отвечать, первым делом показывают, что ты не кто иной, как дурак, и, вообще, чудо, что таких, как ты, допускают до их выспренних натур. Чудо из чудес, самому поневоле боязно становится.