Я на тебе (не) женюсь - стр. 6

– Спросите у Милы, где ей лучше видно, – вежливо посоветовала я.

– Я её с пелёнок ращу и сама знаю, где ей лучше. – Она упрямо выставила подбородок. – Пусть, как и раньше, сидит спереди.

– Пусть сама решит, – отрезала я. – Если у вас больше нет вопросов, то пойдёмте домой. Время уже позднее.

– Я пойду к директору, если вы будете мне противоречить! – пообещала бабка. – Меня тут давно все знают и уважают.

– Идите, – пожала я плечами и начала убирать вещи со своего стола.

Бабка, поняв, что я не собиралась перед ней лебезить, фыркнула и направилась к выходу. Слава богу! Отделалась, как та лошадь, легким испугом. Меня коллеги предупреждали, что с этой мадам ещё будет куча проблем: моя Милочка то, моя Милочка се. Требования, требования, требования.

Я вытащила из сумки зеркальце, подкрасила губы блеском. Надев пальто, я погасила свет, заперла кабинет и пошла на выход. Коридор гулким эхом разносил звук моих шагов. На этажах уже было темно и тихо. Лишь внизу, в спортивном зале, раздавались крики и стук мяча о напольное покрытие: там ещё не закончилась секция по баскетболу.

Выйдя на школьное крыльцо, я чертыхнулась. Дождь! А я без зонта. Утром солнышко светило, а тут нате вам! И до метро далеко. Блин! Пакет, что ли, на голову натянуть? Вон бабка Аверина так и сделала. Нет уж. Пусть мокнут мои косы.

Спустившись с крыльца, я вприпрыжку через лужи поспешила к школьным воротам.

– Мария Евграфовна, запрыгивай! – Прямо передо мной остановился шикарный Maserati Quattroporte. Ни фига себе машинка! Ее дверь тут же распахнулась.

Папаша Пирогов собственной персоной.

– Спасибо, но я пешком, – бросила я, пытаясь обойти авто. – И я не Евграфовна, а Мария Евлампиевна.

– Простите, Марь Иванна, – саркастично ответил наглец.

Он уже вышел из машины и перегородил мне дорогу.

– Давай-ка в машину, Машуля, а то промокнешь до трусиков.

– Да что вы себе позволяете? – Я уставилась в его наглые серые глаза, чтобы пригвоздить его к месту, испепелить, заставить под землю провалиться!

Но вдруг стушевалась. В голове всплыли кое-какие воспоминания, о которых я мечтала забыть: клуб, стриптиз, нахально свистящий мне блондин. Нет! Не может этого быть.

– Не узнала меня, Машуля? – растянулся он в наглой улыбочке.

– Я вас впервые в жизни вижу, – промямлила я, покраснев до корней волос.

Я ещё лелеяла слабую надежду, что он решит, будто обознался. Однако этот гад вдруг громко запел:

– Ты бросил меня! Ты бросил меня!

– Заткнись! – прошипела я.

– Садись в машину, а то вся школа узнает, чем занимается их училка истории в свободное от работы время, – хрипло засмеялся он.

Я отчетливо вспомнила, где слышала этот смех.

Иван

Машуля так стушевалась, что уселась на пассажирское сидение и даже забыла ремень безопасности пристегнуть. Схватилась, вон, обеими ладошками за щечки, полыхавшие кумачом. Охренеть! Член вздыбился и требовал освобождения. И это я её ещё не трогал. А вот возьму и потрогаю.

Я нагнулся, нависнув над Машулей. Она взвизгнула.

– Папаша Пирогов, вы чего руки распускаете? – Ресницами хлопнула и губы сжала так соблазнительно, что я тут же захотел к ним прижаться и облизать языком.

Ни слова не говоря, я нащупал ремень безопасности и пристегнул Машулю.

– Пристегнуться забыла, Евграфовна, – хмыкнул я и сел на место.