Я исповедуюсь за тебя, мама. Пограничное расстройство личности в истории и лицах - стр. 13

А ведь я не просто так себя вела, я кричала о том, что мне очень плохо и нужна помощь.

Я ела землю и бумагу, чтобы привлечь к себе внимание, ведь разговорами это не получалось, и меня прогоняли.

Я не могла спать, потому что меня мучили кошмары.

Я писалась во сне, потому что была тревожным и травмированным ребенком.

Я издевалась над другими, чтобы сбросить негатив, который копился во мне, когда издевались надо мной. И это было не только игнорирование моих потребностей в детском саду. Я и дома подвергалась неглекту. Но еще я отыгрывала домашние модели поведения, когда меня унижали и били. Ведь ребенок ничего не берет из головы, все, что он делает, он где-то когда-то видел. Вот и я транслировала раз за разом то, что происходило у меня дома.

Но все, на что был способен психолог в детском саду, это поставить мне СДВГ5, даже не объяснив, что с этим делать. Именно так мама и заявила:

– Ну, поставили тебе какое-то СДВГ, а я откуда знаю, что это! Они должны были с тобой что-то делать.

– Конечно они, мама! Ты-то тут причем? Как будто я не твой ребенок.

– А может, тебя в роддоме подменили? – снова попыталась откреститься от ответственности она.

– Я бы рада была, если так, но мы с тобой слишком похожи, – зачем-то на полном серьезе на ее несерьезное высказывание ответила я.

– Я устала от тебя! Пришла снова меня обвинять!

– Я тебя не обвиняю, а пытаюсь понять, почему ты так поступала?

– Как поступала? Я с утра до ночи вкалывала, чтобы вас прокормить. Да, не было денег на вещи и игрушки, да и зачем это все, когда нам отдавали другие? Жрать было нечего, а тряпье ни к чему!

И снова она уходила с темы воспитания и любви на тему «вас накормить». Как будто бы ребенку, кроме еды ничего не нужно было. Но ведь это далеко не так. И мне до сих пор не понять, почему в те далекие советские времена родители не умели любить? Неужели работа их так выматывала, что они лишались базовых инстинктов по отношению к своему ребенку? Но сейчас люди тоже работают и почему-то уделяют своим детям время, и не упрекают в том, что им нужно «вас накормить». Что изменилось? Женщины научились быть женщинами? Матери научились быть матерями?

В этом всем мне предстояло только разобраться, и я надеялась сделать это с помощью матери.

– Ты видела, что я не могу быть в коллективе? – продолжила свой допрос я.

– Откуда бы я это видела?

– Я всегда сбегала из садика, просила туда меня не отводить или забирать пораньше. Я не могла находиться в лагерях, куда ты меня отправляла каждое лето.

– Ты нигде не могла подолгу оставаться, и что с того?

– Тогда зачем ты меня туда отправляла?

– Куда?

– В лагерь, к примеру. Помнишь, как ты отвозила меня в «Чайку» и сама мне показала, как добраться до остановки и уехать домой, если не понравится. И ведь я твоим советом воспользовалась в первые же дни. Вот только ехать куда не знала и чуть не заблудилась.

– Тогда воспитатели такую панику подняли! – усмехнулась мама, даже не понимая, о чем я снова ей пытаюсь рассказать. – А ты вечером явилась!

– Я напугалась, и никто этого даже не заметил. А потом ты отправила меня обратно. Зачем?

– Так путевка же была! Там тебя хоть кормили, а дома жрать нечего было.

И снова это «вас накормить», которое уже сидело поперек горла! Мама! Ты понимала вообще, что мне нужна была ты, а не еда. Нужны были твои защита и внимание. Но нет, она не понимала, с усмешкой рассказывая, как привезла меня обратно и выслушивала от воспитателей нотации. Мол, что тут такого, что ребенок сбежал, не потерялся же.