Я и Софи Лорен - стр. 21
И идет по направлению ко мне. Уже я Бога умолял: пускай пройдет. Пускай не останавливаясь – мимо… Потом я понял: точно остановится. И точно:
– А можно рядом с вами отдохнуть?
Я, обреченно:
– Ну уже садитесь…
У нас в Донецке столько сумасшедших – глаза разбегаются. Но Россия обскакала нас и в этом. И два часа она мне в эксклюзивном исполнении:
– Вы еще не слышали? Что Матятина убили? – доверительно. – Ручки-ножки…
– Оборвали.
– В землю…
– Закопали!
– Это факт! А сам…
– А сам живой, а сам живехонький!
Диалог выписывался чудный: все сходилось. Она видит, неформально ненормальная, рядом с ней – ее единомышленник:
– Послушайте! – схватив меня за руку. – Как же с вами интересно, ну вообще! – и про «убили» повторила раза три. Вдруг спохватилась: – Извините, выхожу!
Бог послал мне этой дамы остановку…
Тут вижу – по проходу движется мужик. И щедро сыплет мимикой лица. Жара, но шапка зимняя, с ушами, а на лбу – очки электросварщика. Все ясно. История болезни – на лице. А за его спиной – большой мешок. Согбенный, он идет и приговаривает (а там все окают, Поволжье там кругом, там без этого нельзя, чтоб не поокать):
– Отдам бюст Ленина в хорошие руки! Отдам бюст Ленина…
И ему же веришь: он отдаст, да так, что ты попробуй не возьми!
Думаю: минуй нас пуще всех напастей… Приближается:
– Отдам… Отдам бюст Ленина в хорошие… – бубнит.
Чую, он сейчас притормозит. Ох, притормозит, я это чую! Я потупился – тупее быть не может! Я уткнулся в книжку вверх ногами. Я старался лишне не дышать. Чтобы быть как можно незаметней. И Бога опять, как с дамой, озадачиваю: чтоб мужик… Чтоб прошел он уже мимо наконец! Бог прошел – мужик остановился. Надо мной. Опустил мешок. Но есть еще последняя надежда: он передохнёт (мешок тяжелый) – ну и пойдет себе опять, палимый солнцем. Я притаился из последних сил…
– А ну покажь мне свои руки.
Это мне!
Я дернулся и замер. Все пропало!
Обреченный, я протягиваю руки. Он одобрил:
– Хор-рошие, – обязательно окая, – руки!
От такого комплимента я затрясся и заблеял сразу о мешке:
– Что там, что там?!
– Ох, та я ж вам говорю, всему составу! Отдам бюст Ленина в хорошие… И ваши – в самый раз! (Я зарыдал.) Та вы ой! Что он без ног, вы это… не волнуйтесь! – снова окая. – Это бюстом называется в народе!
Я, жалобно:
– Не-не-не, спасибо за доверие, но… Я его пока что не достоин!
– Вот! А вы еще и скромный! Значит, вы достоин в самый раз! – поощрил, на всю катушку окая.
Я, со всхлипом:
– Вот спасибо!..
Чертова воспитанность! Почему он выделил меня?!
Я раскрыл мешок и аж отпрянул: навстречу мне блеснула эта лысина! Это он, бюст Ленина, пудом живого гипса! Я содрогнулся – и его немедленно закрыл…
До чего-то там доехал. Разгрузился и, конечно же, смекнул: ладно, где-нибудь забуду.
Вот наивный!
За мной всегда бежали: «Ваш мешок! Вы забыли свой мешок! Алё!» – Россия бдит, она напугана тер-актами.
Взять метро (вернулся я в Москву). Уж полночь близится, и станция пустая. Я так бережно мешочек забываю – и тихонечко на цыпочках бегу. Вдруг свист и крики: «А ну, товарищ! – гулко, на всю станцию. – Немедленно вернитесь! Ваши документы! Что в мешке?» Я думаю: откуда, ну откуда?! А там же камеры наружного обзора!
Мешок меня преследовал повсюду. Впрочем, сюжет уже не нов в литературе: так за Евгением у Пушкина гонялся Петр Первый. Хотя… Нет, все же есть одно серьезное отличие: вождь в мешке не только не на лошади, но и практически без ног. Хотя… А толку? Я от него бежал, а он за мной. Он – за моей спиной – не отставал…