Я и моё чудовище - стр. 2

Интересно, почему мы подружились? Я, наоборот, предпочитаю ходить, а не бегать, и чтобы всё было как всегда. По заведённому обычаю. Чтобы по пятницам – большой семейный ужин, когда папа привозит с рынка креветки и мы с мамой и бабушкой садимся их чистить и болтать обо всём на свете, а Маркуша, мой брат, показывает нам, какие расчудесные каляки-маляки он только что нарисовал. Высокая синяя каляка – это папа, зелёная каляка поменьше – мама, оранжевый снеговик – бабушка, а меня на картинке нет, потому что я ушла смотреть «сюдовиссе». Чудовище то бишь.

Люблю, когда мы устраиваем пикники. У нас даже есть специальный набор – корзина с чашками-тарелками и красный клетчатый плед. Совсем как в кино. Мы отправляемся на пляж все вместе, читаем или играем во что-нибудь. А когда заканчиваются бутерброды, мы с Маркушей выискиваем на берегу идеально круглые камни и цветные, обтёсанные морем бутылочные стёклышки. Самые ценные – синие. Они попадаются всё реже и реже, поэтому за них жюри в лице взрослых присуждает больше всего очков. На втором месте – красные и белые, а самые распространённые – зелёные. Иногда можно найти монетку или одинокую серёжку. А вот янтарь мы не трогаем. Оставляем для туристов: они ужасно расстраиваются, если не соберут хотя бы горсточки янтаря.

Все добытые сокровища мы торжественно несём домой. Стёклышки хранятся в кувшине с водой: там они чудесно блестят и переливаются, а если их вынуть и обсушить – бледнеют и становятся шершавыми.

Монетки идут в папину коллекцию морских находок, а украшения – в мамину. Мы можем часами выдумывать разные истории об этих вещах и их владельцах. Круглые камни – тоже удачный улов. Их мы расписываем гуашью или акрилом и складываем на длинную полку – в наш «Музей камней». Папа шутит, что когда мы состаримся, то продадим всё это в Музей мирового океана за безумные деньги. Маркуша искренне в это верит и готов хоть целый день упорно копаться в песке.

Пожалуй, у нас тоже немножко дом престарелых, но мне всё равно, даже если бы мы всей семьёй играли в лото (или чем там развлекаются пенсионеры?), было бы так же весело – я точно знаю.

У Юльки завибрировал телефон, и по её кислому выражению лица стало понятно, что звонят из дома. Она скорчила рожицу и рявкнула в трубку:

– Что?

На том конце забурлили вопросы и восклицания.

– С Лерой в кафе сидим, – соврала Юлька и испуганно швырнула подлетевшей чайке кусок батона, чтобы птица от неё отвязалась. – Тогда зачем спрашиваешь, если видишь, что мы на пляже? – мы задрали головы, и я помахала Юлькиной маме, которая стояла на вершине холма. Ей неохота спускаться к нам по длинной лестнице. – Мы уже уходим в кафе. А когда приду – не знаю. Поздно. Или вообще никогда!

На холме тётя Лена совсем разнервничалась. Она что-то кричит, но ветер уносит её слова. Впрочем, Юлькин телефон точно передаёт каждый звук.

– Да приду, приду. Куда я от вас денусь?! Через час где-то. Всё, пока, – она сунула телефон в карман и строго посмотрела на меня: – Чего? Не хочу я с ними полдня тухнуть. Мама опять что-нибудь мыть заставит. И вообще – у меня каникулы или как?!

– Ты злая, – усмехнулась я. – А мама у тебя классная.

– Ну да… Да ладно, это я так, чтобы не расслаблялась, – с улыбкой ответила Юлька.