«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая - стр. 39
– Не люди, а только боги, – медоточиво изрек Фенге, – открывают нам тайное знание. Ибо удел смертных – мнение, а знание – дар богов. Обо всем можно судить с двух разных сторон, и человек не знает, где правда, где ложь. Не сам ли Один явился Харальду, чтобы указать, от кого мы ведем свой род? Я склоняюсь пред волей Отца богов и принимаю на веру каждое его слово.
Был у них также разговор о сватовстве Харальда к дочери конунга. Асгерд просила сына не идти на верную смерть, чтобы выполнить условие Геруты.
– Думаешь, нет большей удачи, – вопрошала она, – чем жениться на княжне, пусть ее даже зовут Красой Данов? Но подумай, сколь многие переменятся к тебе в худшую сторону. Если она тебя отвергнет, люди будут смеяться. Если выйдет замуж, станут завидовать. И радость твоя будет меньше, чем тебе кажется теперь. Ведь не зря говорят: кто берет жену знатней себя, получает не родичей, а господ.
– Милая и мудрая моя матушка, – говорит ей Харальд ярл, – вновь я слышу от вас боязливые речи. Может быть, женщину они и напугали бы, а меня только задорят. Не было еще такого, чтобы не дети, а мужи ради женских страхов шли на попятную. Разве отец не был готов на все, чтобы назвать тебя своей женой? Не думай, что я стану первым в нашем роду, кто бежит от любимой!
И Фенге снова поддержал своего брата. Ласково глядя на мать, он сказал, что, если княжна дала клятву Фрейе, то Харальду поздно отступать от задуманного, иначе он навлечет гнев богини. А чем обернется это дело, ни один человек им не скажет, так как всего не предусмотришь, и никто не ведает своей судьбы.
Посмотрела на них Асгерд, дочь Торбранда, и так ответила сыновьям:
– Вы еще молоды, чтобы быть мудрыми, ибо мудрость в том, чтобы знать себя. И дивлюсь я лишь тому, что всегда вы несхожи в словах и делах, а теперь будто во всем заодно. Ясно вижу, что здесь не все ладно, но в чем подвох, никак не пойму. Ладно, поступайте, как знаете, я же останусь при своей вдовьей доле. Но помните поговорку: невиновен тот, кто предостерег!
XXXVI
Хастинг, сын Гранмара, был человек сильный и храбрый, алчный и лютый. Ростом он уступал брату Гримольву, но был шире его в плечах и в груди. Из-под его заросшего волосами лба, как воры из ямы, выглядывали темные глаза, которые смотрели на встречного человека так, будто решали, как его ограбить или убить. Хастинг терпеть не мог упускать свое добро, но охотно прибирал к рукам чужое, если удача была на его стороне. При этом он был так молчалив, что обычное слово из него клещами не вытянешь. Многие только диву давались, что подобный человек занялся торговлей. Но под его тяжелым взглядом продавец невольно сбавлял цену на свой товар, и редкий покупатель отказывался платить, сколько он запрашивал. Люди звали его Хастинг Угрюмый.
Следуя уговору, в начале лета сыновья Гранмара прибыли к Харальду Суровому к Вендам. Братья пришли на двух кораблях, пригодных для плаванья в открытом море. Как всегда, Хастинг был немногословен, и Гримольв опутывал ярла речами за двоих. Меж тем его брату вздумалось испытать силу своих жутких глаз на сыне Хельги. Но Харальд ярл был из тех людей, кто всегда принимает вызов. Он взглянул на Хастинга в упор, и тот, будто почуяв сердцем холодную сталь, первым отвел глаза, признав, что на этот раз цену придется сбавить ему. Тогда брат Гримольва стал более словоохотлив. Он посоветовал ярлу не выходить в Западное море через проливы, а подняться на север до мыса Стад, откуда попутные ветры сами доставят их в Страну Англов.