«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая - стр. 22

Буривой конунг смотрел на гибель Хельги и Анлафа, морщась от гари и смрада, и все больше мрачнел. Затем, увидев, как сильно поражены его люди зрелищем невиданной стойкости, он обратился к войску и возвысил голос:

– А все же вода сильнее огня! И наши боги сильнее датских богов, иначе бы не даровали нам победу!

Когда костер погас, Буривой велел собрать прах Хельги и Анлафа и развеять его над полем битвы. Всех пленных данов конунг отдал служителям своего бога, и они нашли смерть в вендском озере. Затем он послал в Хлейдр торгового гостя, поручив ему вернуть часть захваченных товаров. А также передать Хрёреку конунгу, чтобы тот больше не посылал своих воинов в его земли.

Говорят, что Асгерд, дочь Торбранда, нежданно вскрикнула и застонала в тот самый день, когда побратимы секлись в последней битве и нашли огненную смерть. Людям, которые были рядом, она сказала, что почуяла, будто ледяная рука коснулась ее сердца и дважды сдавила его. Но, когда ей сообщили о гибели мужа и его памятной висе, Асгерд ничем не выказала сильной печали. Одни люди сочли такое поведение очень достойным, другие – слишком холодным.

«Кем еще, как не безумцем, следует назвать того, кто выбирает смерть, одинаково страшную и человеку, и зверю?! А ведь находятся глупцы, слагающие об этом песни как о гибели героя. По моему же разумению, Хельги наследовал безумие своего рода, которое он передал сыну и внуку. Вот я, когда бы мог выбирать, хотел бы умереть легко, лучше всего во сне».

XX

Когда Хельги, сын Торбьёрна, взошел на костер в Стране Вендов, его сыновьям, Харальду и Фенгону, было семнадцать зим. Они подавали большие надежды и обещали превзойти своего отца. Уже в детстве братья отличались друг от друга, и с годами разность в обличье и нраве делало их несходство только сильнее.

Харальд был высок, статен, широк в плечах и в груди, но поджарый и жилистый. Открытое выражение его лицу придавали высокий лоб, крупный и прямой нос, упругие щеки с высокими скулами, резко очерченный рот и крутой подбородок с ямочкой на конце. Волосы Харальда были русые с желтым отливом, густые и длинные. По краям лица они смыкались с густой бородой и концами усов, и при повороте головы вздымались и опадали, как спелая рожь на ветру. Глаза его были цвета морского льда, а взор таким острым, будто рассекал человека надвое. Уже в детских играх в нем была видна сила, что побуждала других подчиняться ему.

Харальд с детства был приучен к владению оружием, неустанно упражнялся в нем и уже в юные годы искусством боя приводил в изумление зрелых мужей. Он мог биться двумя мечами или метать сразу два копья, поражая врагов. Сын Хельги метко стрелял из лука, а секирой или мечом рубил так, что порой раскалывал щит одним ударом. Он был очень силен и вынослив: мог плыть в кольчуге против течения или при оружии залезть на скалу. В молодецких играх он также не знал себе равных, ибо там, где не мог одолеть одной силой, брал верх своей ловкостью.

Харальду не передалась угрюмость Хельги, но в суровости он не уступал отцу, а в непреклонности даже превзошел его. Он всегда был спокоен, как матерый волк на охоте, с людьми держался просто, с воинами был щедр и верен слову. Речи его были скупы и кратки, и он ни о чем не просил дважды. Зная об этом, те, кто был ниже его, кидались выполнять любую просьбу Харальда, как приказ. Одни люди находили его прекрасным, другие – ужасным, смотря по тому, с какой стороны довелось им видеть его в жаркой сече. Харальд был весел в бою и молчалив на пиру, что нравилось мужам, но не радовало жен. Многие говорили, что трудно найти лучшего друга и худшего врага, нежели старший сын Хельги.