«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая - стр. 10

За долгим весельем гости не заметили, как сильно захмелели, а многие уже дремали, клонясь головой к столу. Эйнар Ревун и Гицур Окунь еще вели разговор между собой, но и они были столь пьяны, что едва могли подняться со скамей. И тогда в дверях появился Хельги, да уже не таким, каким он выходил прочь. На его голове был шлем, за спиной щит, а в руке – меч Торбьёрна. Он двинулся прямо к деду и Гицуру и громко воскликнул, чтобы могли слышать все: «За медвежью кровь не сносить вам голов!». Эйнар изумленно воззрился на внука, будто внезапно получил ответ на давно мучивший его вопрос. А Хельги, оскалив зубы, взмахнул отцовым мечом и в два приема снес неразумному деду его башню с плеч.

Затем настал черед Гицура, который, увидев кончину друга, выпучил глаза и рот и затрясся всем телом, как рыба, выброшенная на берег. Не успел Окунь подняться, как Хельги предстал перед ним и уже одним махом отсек его плешивую голову. Затем он идет по столам и рубит людей так, что кровь брызжет во все стороны, вскрикивая при каждом ударе то «за Торбьёрна!», то «за Гудрид!». Гости, увидев, что юнец режет мужей, как забивают скот, пришли в такой ужас, что толпой бежали от одного. Только утолив ярость кровью хозяина и многих его соседей, Хельги неспешно покинул дом и скрылся в ночи. Утром родичи Эйнара и Гицура пустились за ним в погоню, однако его уже и след простыл.

Незадачливым достались только головы Эйнара Ревуна и Гицура Окуня, которые укоризненно взирали на них мертвыми очами с двух кольев ограды. А на месте погребения Гудрид люди потом нашли большой надгробный камень.

«Либо немедля убейте сына врага, сраженного вами, либо воспитайте его, как своего сына. Иначе волчонок вырастет волком и напьется вашей кровью».

VII

Жил тогда человек по имени Анлаф, сын Халльфреда, с острова Боргундархольм21. В юности он покинул родной край после того, как убил слугу конунга, отомстив ему за насилие над сестрой. Скитаясь по северным землям, он пристал к людям, объявленным вне закона. Этих злосчастных называли «нидингами»22 и прогоняли из родных мест. Скитаясь по свету, они, как вороны, сбивались в стаи и вели вольную жизнь, кормясь воровством и разбоем. Нидинги наведывались к мирным бондам, требовали у них лучшей еды и питья, а затем отбирали у хозяев приглянувшееся им добро и уводили с собой их жен и дочерей.

Среди разбойных людей Анлаф выделил одного, который на привалах держался отдельно, был молчалив и холоден, в отличие от своих шумных и наглых дружков. Казалось, он не одобрял многого из того, что они делали, однако не пытался их образумить и удержать от непотребств. Еще Анлаф приметил, что хотя этот человек выглядел моложе прочих, он умел постоять за себя, и нидинги проявляли к нему уважение. Анлаф узнал, что зовут его Хельги, сын Торбьёрна, сошелся с ним, и они стали не разлей вода и во всем были друг за друга.

Между тем бонды видели большую беду в том, что нидинги угрожают их добру и жизни. Чтобы найти управу на злодеев, они пошли к Агнару конунгу, правившему тогда в Вестфольде. Конунг созвал мужей на тинг23, разбил их на отряды, поставил над ними своих людей и устроил облаву на нидингов, как на волков. Многие из разбойников были пойманы и повешены на деревьях, и только самые удачливые смогли спастись. Среди них были и Хельги с Анлафом, к которым пристали другие беглецы, избежавшие тяжелой руки конунга. Как только нидинги сбились в ватагу с новыми вожаками, дела их пошли лучше прежнего.