Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба - стр. 37

Зарываюсь пальцами в волосы и легко сжимаю, проверяя реакцию. Каетано рывком подается ближе. Я с шумом выдыхаю. Его взгляд ласкает меня, я смотрю и не вижу ничего, кроме его лица. Веснушки, густые брови, скулы, губы – они сводят меня с ума. Напряжение между нами становится невыносимым. Каетано должен это прекратить. Но он и не думает. Одна рука поднимается выше к моей шее, смещается к лицу. Моя щека сама ложится ему в ладонь. Его прикосновение полно нежности, я сейчас умру.

– Имей в виду, я тебя не остановлю, – шепчу я, – рассчитывай на себя, Каетано.

– Хорошо, – бормочет он. Склоняется ко мне так, что наши лбы почти касаются друг друга. Воздух дрожит между нашими ртами. Я закрываю глаза, отдавая себя на расстрел судьбе. Мне кажется, я почти чувствую тепло его губ на своих, когда пронзительная трель моего телефона, забытого на столе, разрывает тишину и разбивает наш кокон.

Я вздрагиваю и открываю глаза. Каетано что-то ворчит и утыкается мне в волосы. В этом действии есть что-то интимное и приятное. Если не считать того, что он всего этого не хотел.

– Тебе повезло. Это будильник. Мне пора домой, – говорю я, с трудом отступая от него на шаг. Ногам тут же становится холодно от травы, а тело покрывается мурашками, не насытившись теплом Каетано.

– Я тебя отвезу, – говорит он, запуская в волосы пятерню.

– Не нужно, тут близко, я дойду пешком, – категорично заявляю я.

– Ноа?

– Каетано? Я хочу побыть одна, ясно? Ты говоришь, что нам нельзя общаться, а после практически целуешь меня. Мне не по душе такие игры. Это издевательство. Или обрывай, или береги. Дай мне себя забыть или узнать ближе. Чтобы я сама решила, хороший ты человек или нет.

– Ладно.

– Ладно?

– Ладно, но можешь побыть одна чуть позже? После того, как я отвезу тебя домой.

Мы уезжаем вчетвером. Я на переднем сиденье вместо Фабиана, он позади. Карла совсем размякла от танцев и почти готова к глупостям, но нежелание нарваться на очередной конфликт с мамой гонит домой и ее.

Мы ждем в машине, пока Фабиан проводит ее до крыльца. Когда он медленно-медленно склоняется к ее лицу, я, совершенно забывшись, издаю победный клич и хлопаю в ладоши. Из-за спины Фабиана тут же возникает средний палец Карлиты.

Тактичности ради я все же отворачиваюсь от окна, чтобы тут же напороться на улыбку Каетано.

– Что?

– Ничего, – качает головой он. – Ты потрясающая, Ноа.

– Нехорошие люди таких вещей не говорят, – замечаю я, а мое сердце совершает кувырок.

Фабиан возвращается. Я порываюсь уступить ему место на переднем сиденье, но Каетано удерживает меня, опустив ладонь на бедро. Его прикосновение прожигает мне кожу, и ожог распространяется до низа живота. Мне хочется свести ноги вместе и посмотреть, что будет дальше, но я этого, разумеется, не делаю. Каетано сам опешил. Затаив дыхание, я смотрю, как его пальцы скользят выше по моей коже, цепляют подол сарафана и опускают его к коленкам.

– Останься со мной, – тихо просит Каетано, – эго Фабса сейчас так раздуто, что ему сюда просто не поместиться.

Он прав. Фабиан совсем поплыл.

Я тоже. Уверена, сегодня ночью в своих снах я не раз услышу это «останься со мной».

Папа вернулся, как и обещал. Когда я влетаю в дом без одной минуты одиннадцать, раскрасневшаяся и совершенно запутавшаяся в своих чувствах, он радостно целует меня в макушку. Улавливает запах алкоголя и вопросительно поднимает красивые брови: